Вокруг света 1982-09, страница 22

не меньше. Сетки на окнах через ка-кие-то полчаса были настолько плотно покрыты насекомыми, что мы начали испытывать недостаток воздуха. Не проходило и минуты, чтобы в оконное стекло что-то не стукнуло. Мы не знали, что и подумать. Камарада Нафаси, вернувшийся из поездки на ма-шамбу, объяснил: жуки. Они были величиной с голубиное яйцо, иссиня-ли-ловые, со страшными волосатыми лапами.

До сих пор мы не отваживались зажигать свет. Но перед ужином это все же пришлось сделать, и тогда из всех щелей начали слетаться личинки термитов. Они бились о все блестящие предметы с единственной целью: избавиться от крыльев. Пока мы поглощали курицу в жестоком соусе из красного перца, термитов стало меньше, но зато вся скатерть и еда покрылись их прозрачными крыльями. Когда подали кофе, движок местной электростанции перестал стучать, и все погрузилось во тьму. Замолк и кондиционер. Из черноты ночи на нас стал надвигаться влажный, осязаемо липкий воздух.

— Пока еще можно дышать, попытайтесь уснуть,— посоветовал Нафаси.— Завтра с утра едем осматривать мост. Боа нойти, спокойной ночи.

Какой уж тут покой! Всюду что-то пищало, лезло кусаться. К полуночи взошла полная луна, и тогда жужжание и стрекот насекомых полностью потонули в неистовых криках, поднятых лягушками. Можно было, конечно, представить себе, сколькими миллионами исчисляется лягушачье население широченной заболоченной долины Замбези. И я уверен: никто из них не молчал в эту ночь!

Утро было подобно избавлению от пыток. Мы отправились осматривать мост, а потом Нафаси устроил для нас экскурсию по городку Сена.

Сена — один из самых старых оплотов португальцев в Африке, существующий с 1531 года. Отсюда в глубь Черного континента уходили экспедиции в поисках легендарной страны Офир, отправлялись купеческие караваны; вокруг возникали военные фактории.

Как и повсюду в Африке, португальцы за долгие века своего правления не оставили на землях народа сена ничего, кроме нищеты. Единственная архитектурная достопримечательность Сены — увенчанные крестом ворота крепости, за стенами которой некогда жили солдаты и миссионеры. Во всем остальном — обычная африканская деревня, разве что размером побольше. Вокруг необозримые плантации хлопчатника. В былые времена работать на них сгоняли крестьян, и надсмотрщики не расставались с кнутами из кожи носорога. Теперь плантацию национализировали. Возникший на ее месте кооператив «Синшал» — одно из передовых хлопководческих хозяйств молодой республики.

— И вот что интересно,— говорит Нафаси,— именно в Сене, где церковники, как могло бы показаться, вытравили из сознания африканцев все, что связано с племенными традициями, мы нашли людей, которые помогли нам эти традиции вспомнить, воссоздать на новой основе. И знаете, кто оказался среди них первым? Местный курандейру!

— Курандейру? — переспросил я.— Знахарь?

— Он самый!.. Падре из миссии подвергали его таким гонениям, так озлобили против португальцев, что он постепенно перешел на нашу сторону. Собирал и пересылал через наших людей целебные растения и лечебные яды в лесные лазареты ФРЕЛИМО. Лечил патриотов, искалеченных в тюрьмах ПИДЕ или раненных во время столкновений с карателями. А когда пришла независимость, наш курандейру вытащил из своих тайников старые священные маски и фигурки и заявил: «Готов поставить их на службу строительства нового общества». Впрочем, вы его сами увидите.

По дороге Нафаси объяснил, что словом «курандейру» старика в его присутствии называть не следует. Термин этот употребляли португальцы. Они преследовали традиционных африканских знахарей, помогавших людям своими знаниями, зато поддерживали «макантейру» — колдунов, «слуг черных сил», использовавших гипноз и заговоры и нередко сотрудничавших с ПИДЕ. Теперь положение изменилось: против макантейру власти борются, а многих курандейру — знатоков народной медицины — поддерживают. Однако у старика давнишняя нелюбовь к этому слову и поэтому лучше называть его на африканский манер: мканка.

Хижина мканки как хижина — только с огромным рогом антилопы-пала-пала на крыше. Это местный символ знахарства. И старик как старик, разве что продырявлены мочки ушей, оттянутые серьгами из крокодильих зубов.

Камарада Нафаси долго что-то объясняет мканке, тот улыбается нам. Затем удаляется в хижину, моет в белом эмалированном тазу руки, долго вытирает их листьями и с порога протягивает нам руки. Мы обмениваемся рукопожатиями. Вольфганг пытается что-то спросить, но комиссар перебивает:

— Еще в колониальные времена мканка поклялся своим духам-покровителям не говорить на языке угнетателей родного народа. Хотя он и понимает ваши вопросы., отвечать на них не станет. Поэтому по-португальски разговаривайте со мной, а я буду переводить все на кисена.

...В старые времена маска, связанная исключительно с религиозными верованиями, с историей племени, стала одним из главных врагов колонизаторов. И они объявили ей войну. Многие маски были сожжены, а масте

ра, умевшие их резать,— убиты. Однако самые главные, самые уважаемые маски, которые мканка унаследовал от своего отца и деда, были спасены. Сделать это было нелегко: в болотистой почве долины Замбези дерево гниет, его пожирают насекомые. Поэтому мканка отдал великие маски сена людям ФРЕЛИМО, которых снабжал лекарствами. Те надежно спрятали их в скалах.

Если в семью одно за другим наведывалось несчастье, если у племени появлялся враг, люди вырезали маску— символ «нечисти». В нее наряжали макантейру, устраивали танцы, приносили жертву добрым духам, а затем бросали маску в костер. Люди верили, что вслед за ней сгорит в огне и нечисть. Обычай этот стоило возродить как наглядную агитацию. Своими мыслями мканка поделился с Жоау и Рашиди. На задворках католической миссии в перерывах, между изготовлением крестов и табуретов они начали резать маски, пародирующие персонажей колониальной администрации Сены и Мутараре: появилась маска коменданта Гомеша с ослиными ушами, свинорылого полицая Луиша Матеуша, агента ПИДЕ Диогу с кандалами вместо ушей...

Когда Замбези после больших дождей разливалась во всю ширь, сотни жителей окрестных деревень по ночам съезжались на небольшой лесистый островок посреди реки, где старый мканка проводил церемонию сожжения этих масок. Затем из укромных пещер были привезены две великие маски народа сена. Они звали соплеменников подниматься на вооруженную борьбу, присоединиться к патриотам,,.

УДАР ПО ШИКОНЬОКА

В оцепенении мы сидели на террасе дома Нафаси после очередной бессонной ночи. Комиссар тщетно пытался связаться с Келимане, чтобы выяснить хоть примерную дату отъезда. Однако там упорно молчали.

— Воскресенье... — безнадежно махнув рукой, проговорил комиссар и щелкнул выключателем.— Воскресенье, воскресенье! — вдруг оживился он.— А это значит, что сегодня в Мутараре почти никто не работает и вам с радостью покажут, что маска у нас служит общему делу. Мпагу! — позвал Нафаси солдата, охранявшего комиссарский дом.— Сходи-ка в Бюро ОММ а если там никого нет, то домой к Марселину, секретарю. Скажи: я просил собрать молодежь и, как спадет жара, устроить «Борьбу с ши-коньоками».

«Шиконьока» — слово недавно придуманное, но сегодня известное по всей стране, «Шико» — имя печально

¹ ОММ — Организация молодежи.

нозамбикской

20