Вокруг света 1982-11, страница 21

Клингенталь не случайно — оно означает «Звенящая долина».

Ежегодно в мае в Клингентале проводится международный конкурс исполнителей — «Дни гармоники». Почему именно здесь — понятно: на народных предприятиях Клингенталя изготовляются одни из лучших в мире аккордеоны, баяны, «хромки»,— словом, гармоники.

Предприниматели Фогтланда, издавна называемого «музыкальным уголком Германии», в прошлые времена получали миллионы марок дохода, а ремесленники-виртуозы день за днем за гроши делали в своих мастерских кто кнопки, кто клапаны, кто клавиши или струны. По вечерам всю продукцию забирал работодатель. Не больше полусотни марок стоил материал для флейты; на мировом рынке за готовый инструмент давали до полутора тысяч марок. Сейчас воспоминания о тех временах могут вызвать лишь недоумение и усмешку: мастерство жителей Фогтланда активно поддерживается социалистическим государством, в сберегательных кассах здесь самые высокие вклады во всей стране. Впрочем, не будем мерить все на миллионы марок, речь у нас пойдет о другом.

...О Хансе Хойере я впервые услышала от директора музея музыкальных инструментов в Маркнейкирхене Эрнста Гевиннера. Он сказал, показывая на один из экспонатов своего музея: «Хойер-горн». На немецком языке это означает «рог нынешнего года», или что-то вроде «рог напрокат».

— Что за название? — удивилась я, еще не поняв, что Хойер — имя собственное. (Если бы я играла на валторне, такого вопроса не последовало бы — фамилия мастера Хойера стала у знатоков синонимом высокого качества, даже уникальности звучания валторн.)

Директор музея кивнул на большую фотографию рядом с экспонатом:

— Мастер Ханс Хойер.

Седой моложавый человек на сним

ке — очки в простой оправе, синий рабочий фартук — что-то сосредоточенно объяснял своим товарищам. В руках у него была металлическая линейка, золотом сверкали раструбы валторн — «лесных рогов».

Этот человек изобрел новую валторну — ее полное название «двойная валторна F/В». Большинству из нас, немузыкантов, это ничего не скажет, но поверим авторитетной комиссии: за исключительное качество звучания, «отзывчивость» и прочие характеристики этот инструмент получил золотую медаль и диплом Лейпцигской ярмарки. Конечно, мы понимаем: не валторна сама по себе удостоилась высокой награды, а ее творец — Ханс Хойер, внук создателя скрипок и сын настройщика аккордеонов, мастер отдела валторн на народном предприятии медных духовых и сигнальных инструментов в Маркнейкирхене.

В Фогтланде много мастеров, подобных Хансу Хойеру. Традиции мастерства передаются из поколения в поколение. Это только так говорится — «традиции мастерства», дань стереотипу. Под традицией следует понимать невероятно трудный сплав тончайшей добросовестности, филигранной ручной работы, безупречного качества, любви к своему делу и музыке и, конечно же, дедовских секретов.

Музыкантам известны альтовые флейты и флейты-пикколо «Мастер Филипп Хамиг». Сам мастер Хамиг — из семьи, где дульцевые духовые инструменты мастерили еще в 1760 году!

Три четверти века назад в семье Май-нель стали изготовлять кларнеты. Сегодня на народном предприятии «Симфония» в Маркнейкирхене работают три мастера Майнеля — отец и два сына.

В музее есть фотография — Давид Ойстрах в мастерской местного кудесника Хайнца Дёллинга. В руках у скрипача смычок. Только этот мастер — никто другой! — делал смычки Ойстраху.

— Южноамериканское дерево, белый— только белый! —конский волос из Монголии, немного серебра, слоновая кость плюс мастер Дёллинг,— пояснил фотографию Эрнст Гевин-нер.— Вот и готов смычок для виртуоза Ойстраха...

Еще фотоснимок: Рейнгольд Мори-цевич Глиэр.

— Ваш Глиэр— наш Глиэр,— сказал Эрнст Гевиннер и перевернул портрет. На обратной стороне выписана вся родословная советского композитора: его предок — мастер по валторнам Эрнст Мориц Глиэр — работал в «Звенящей долине».

Миллионы инструментов, созданных непревзойденными мастерами Фогтланда, звучат сегодня во всем мире. Вот они — истинные миллионы Марк-

нейкирхена и Клингенталя! Почти в сто стран идет продукция народных музыкальных предприятий ГДР.

Неподалеку от Дрездена я была на одном из концертов ежегодного цикла, который называется «Серенада». Прославленный Дрезденский симфонический оркестр регулярно выступает в старинном пригородном дворце. Исполняется музыка немецких композиторов.

Прямо под колоннами дворцового портика, у ступеней, спускающихся в парк, размещаются музыканты — полный состав Дрезденского симфонического оркестра. Перед ним рядами — легкие складные стулья для слушателей. Стулья белые — дань филармонической традиции. Собирается публика — строгие, знающие ценители. Наступает тишина. И рождается музыка. Она уходит в аллеи старого парка, где солисту пытается вторить птица. Никого это не отвлекает. Музыка под открытым небом становится частью природы, словно воды плавно текущей Эльбы...

Устраивают концерты, конечно, и во внутреннем дворике старого бюргерского дома в Маркнейкирхене, где ныне разместился музей музыкальных инструментов. Какие только виртуозы-солисты тут не выступали!

...С улицы — дом как дом. Два этажа, мансарда. Ступени от мощеной улицы ведут к входу. Но подойдешь, прислушаешься — дом звучит, поет...

У входа — скульптура... нет, не исполнителя, а мастера, создателя инструмента. И фартук на нем рабочий. И волосы, чтобы не мешали, прихвачены тесьмой. Он откинулся на невысоком табурете — задумчиво смотрит на свою работу: то ли любуется скрипкой, то ли размышляет, где нужно нанести то «чуть-чуть», что сделает его инструмент самым прекрасным в мире.

На плите памятника надпись: «1677 год. В Фогтланде началось промышленное производство музыкальных инструментов».

Много лет назад город купил этот дом у какого-то бюргера, чтобы организовать в нем музей музыкальных инструментов. Задача ставилась самая практическая — гильдия ремесленников, выпускающих музыкальные инструменты, решила хранить здесь наглядные пособия для мастеров, их лучшие работы.

Сюда приводили учеников-подмастерьев. Да и сейчас приводят. Приходят сами мастера. Не для того, чтобы постоять у витрин. Нет, любой инструмент можно взять в руки, повертеть, потрогать, зарисовать. Послушать, как он звучит.

— Вы всем позволяете играть на экспонатах?

— Конечно, всем,— улыбается директор музея.— Всем, кто умеет.

Вести из братских стран ■

19