Вокруг света 1983-01, страница 29

...В пятницу, 26 сентября 1980 года, на Терезинском поле в Мюнхене собрались тысячи людей, чтобы отметить «Октоберфест» — традиционный праздник урожая. Гремела музыка, кружились карусели, рекой лилось баварское пиво. Когда наступил вечер и толпа потекла к выходу, неподалеку от главных ворот раздался взрыв. 12 человек были убиты и 215 ранены.

Раскрыть преступление в баварской столице помог случай: взрывное устройство сработало раньше времени, и тот, кто закладывал бомбу, сам оказался в числе жертв. Им был студент-геолог Гундольф Келер — член неонацистской террористической организации, именуемой «военно-спортивной группой Хофмана». Ее руководитель был арестован почти сразу... и так же быстро отпущен на свободу: доказательств его причастности к преступлению на Терезиенвизе «не обнаружилось». А правая печать выдвинула удобную версию: этот взрыв — дело рук безумца одиночки.

Правда, у полиции были сведения, что взрывчатку для бомбы поставил лесник Г. Лембке. Однако обыск, произведенный у него дома, не дал существенных результатов. Лембке выпустили на свободу, а следствие приостановили «за недостаточностью улик».

Прошел почти год. В глухой местности в районе Ханштедта (Люнебург-ская пустошь) один крестьянин, копая землю в лесу, случайно наткнулся на какой-то ящик. На всякий случай он сообщил о находке в полицию. И не зря: в ящике оказалось оружие. Начались дальнейшие поиски, которые принесли неожиданные результаты: более чем в трех десятках мест было обнаружено 88 ящиков с оружием и боеприпасами. Следы опять привели к леснику Лембке. А от него и к неофашистской «Немецкой гражданской инициативе», и к террористической организации «Германские группы действия».

Перед лицом неопровержимых улик Лембке дрогнул. Он указал полиции местонахождение иных тайников оружия, а высокопоставленному чиновнику министерства юстиции заявил, что готов через трое суток представить список лиц, причастных к тайным складам. Через два дня Лембке нашли повешенным в камере предварительного заключения.

В руках следствия остались лишь найденные оружие и взрывчатка. Их изучение показало, что они, как сообщалось в официальном заключении, были «не только выкрадены у бундесвера», но и регулярно поставлялись «иными способами». Хотя этот арсенал — самый большой из изъятых до сих пор у неонацистов, можно не сомневаться, что он не единственный. Сообщения западногерманской печати рисуют весьма тревожную картину: за период с 1978 по 1982 год у неофашистских организаций и групп было отобрано полтонны взрывчатки, почти полмиллиона патронов, сотни гранат,

тысячи винтовок, автоматов, пистолетов, 20 ракет, бронетранспортер, зенитная установка. Причем это оружие не только накапливается для «Дня Икс», но и пускается в ход, несет людям страдания и смерть. Только с сентября 1978 года по октябрь 1981-го неонацисты убили 19 и ранили 233 человека. Другими словами, в течение трех лет каждую неделю (!) один-два человека становились жертвами молодчиков со свастикой.

ПОД БАРАБАННУЮ ДРОБЬ

Еще нет двенадцати, в машине открыты окна, но солнце палит так нещадно, что нечем дышать. Сейчас бы куда-нибудь к речке — купаться, да только звонивший вчера западногерманский коллега настойчиво советовал побывать на Мюнстерплац, говорил, что увижу кое-что интересное.

Эта площадь — историческое сердце и торговый центр Бонна. Посредине ее стоит бронзовый Бетховен с нотной тетрадкой в руке. По субботам и воскресеньям к памятнику стекаются студенты университета. Устраивают дискуссии, митинги. В будни по брусчатке площади лениво разгуливают перекормленные голуби, за которыми тщетно гоняются малыши, пришедшие сюда с бабушками и дедушками.

Но сегодня уже возле вокзала я слышу доносящиеся со стороны Мюнстерплац треск барабанов и воинственные сигналы труб. Загоняю машину на стоянку — в центре все равно не припарковаться — и пешком отправляюсь к площади. Ее не узнать. Густая толпа заполнила всю Мюнстерплац. Бронзовый Бетховен едва виден среди леса бело-красных плакатов и флагов с тремя буквами «НДП» в середине белого круга. Из боковых улочек на площадь вливаются все новые группы людей. Почти у каждого на груди большие красные значки с темным силуэтом гитлеровского рейха. Разморенные полицейские со скучающим видом смотрят на собравшихся. Они здесь только для того, чтобы «поддерживать порядок», до содержания речей им нет дела.

Нет дела...

— Германский рейх продолжает существовать в границах 1937 года! Мы никогда не согласимся с потерей германских восточных областей! — разносится над Мюнстерплац громовой рык динамика.

Пробираюсь поближе к трибуне, чтобы разглядеть оратора. Среднего роста сухощавый мужчина, редкие волосы тщательно зачесаны назад. Вначале он говорит тихо, спокойно. Постепенно голос нарастает, наполняется металлом. Вскоре оратор переходит на крик. На лбу его выступает испарина, глаза сумасшедше блестят.

— Кто это? — спрашиваю невысокого парня в коричневой рубашке, с приоткрытым ртом жадно внимающего крикуну на трибуне.

— Как, неужели вы не знаете председателя НДП Мусгнуга? Вы послушайте, как здорово он говорит. Вот это настоящий защитник германских интересов!

Я смотрю на главаря НДП, а в памяти оживают кадры кинохроники. Нынешний глава неонацистов явно подражает своему кумиру — Гитлеру. Тот тоже начинал выступления тихо, спокойно, а затем переходил на истерический крик. Это действовало на толпу.

Мусгнуга сменяет лысоватый, упитанный мужчина в голубом костюме. Это Г. Фрей — издатель неонацистской газеты «Дойче националь-цай-тунг» и предводитель «Немецкого народного союза» (ННС).

— Всеми средствами мы должны бороться с коммунизмом. Это веление времени! — потрясает он пухлым кулачком.— Необходимо наращивать мощь бундесвера!

Я брожу в пестрой толпе, собравшейся под палящим солнцем на Мюнстерплац. В основном здесь мужчины среднего возраста, но есть и подростки. Судя по значкам, это не только члены НДП и ННС. Вот реваншисты из «Акции Одер—Нейсе», рядом представители «землячеств», неистовым ревом приветствующие призывы перекроить карту Европы и вернуть утраченные территории рейха. Поджарый старик в белой рубашке и черном галстуке старательно выпячивает перед молодыми парнями впалую грудь с фашистским рыцарским крестом.

Достаю фотоаппарат и делаю несколько снимков.

— Ты зачем снимаешь? — В плечо вцепилась рука здоровенного рыжеволосого детины, от которого разит перегаром.

— Для семейного альбома! — резко отвечаю я.— Разве это закрытое мероприятие?

Детина чуть смутился, но пальцы не разжимает. Краем глаза вижу, как меня берут в кольцо его приятели.

Э, да у него диалект. Уж не из Восточного ли Берлина этот фотограф? — не отстает рыжий.

— Насчет диалекта тебе лучше помолчать,— язвительно бросаю я. В кольце вокруг меня раздаются смешки: ярко выраженный баварский акцент рыжего чувствуется за версту.

Хватка на плече ослабевает. Я сбрасываю его руку и отступаю в сторону.

Пробираюсь на другую сторону Мюнстерплац. Трое пожилых мужчин — один из них на костылях — устроились у дерева и приветственно машут приближающимся неофашистам. С этими все ясно: куда с большим удовольствием они вскинули бы руки в нацистском приветствии. Тени прошлого, верой и правдой служившие фюреру. Треск барабанов вывел их на улицу. Кстати, любопытный и весьма показательный факт: примерно 350 тысячам бывших нацистов, а также родственникам погибших и казненных военных преступников в ФРГ ежегодно

27