Вокруг света 1984-10, страница 30

ЯН СОРОК o_r наш спец. корр.

КОРНИ И КРОНА

3 десять часов утра на площадь выехала одноконная, на желе:; юм ходу бричка, загруженная сундуками, мешками, котомками и прочим переселенческим скарбом Тут же умостились четверо чумазых ребятишек и женщина в плюшевом жакете, низко, по глаза, подвязанная пестрым платком. К задней оси брички был подцеплен однолемешный, с растопыренными рукоятями -чапигами плуг, который можно увидеть не во всяком музее. Впереди, придерживая лошадь под уздцы, степенно вышагивал мужчина в долгополом брезентовом плаще, грубых сапогах и

картузе с высокой тульей. И лишь широкая белозубая улыбка выдавала в нем участника первомайской демонстрации. История села Подсоснова проходила сейчас перед Празднично разодетыми односельчанами живыми картинками прошлого — трудного и героического. И музыка, рвущаяся из динамиков Дома культуры, менялась, как и эти движущиеся по площади разновременные этапы истории.

Следом за бричкой, надрывно урча мотором, медленно тянулся трехтонный ЗИС-5, машина-ветеран, сохраненная еще с предвоенных пятилеток. Верх

бортов кузова трехтонки тщательно, как и положено при перевозках зерна, обтянут брезентом. На нем лежали два немолодых хлебороба. Одеты они были в залатанные тулупы и меховые треухи, на ногах валенки с неуклюжими, выклеенными из старых автомобильных камер галошами. Так выглядели тогда крестьяне.

...Очень живо вспомнился мне тот первомайский «парад» в селе Подсосно-ве. Тогда, в первый мой приезд в колхоз имени Кирова, была весна. Все ожидали начала полевых работ, с надеждой и тревогой глядя в чистое голубое небо — лишь бы не задождило, лишь бы продержались эти светлые деньки. Волнение было понятно.

Теперь я попал на земли Славгород-чины, когда небо здесь оказалось слишком плаксивым, низкие темные облака, чувствовалось, не один день кропили землю. Я стоял на той же самой площади в центре села, окруженной лесопосадками, перед клумбами с цветущими астрами, петуниями и настурциями.

Подсосново поразило меня не своим добротно-щеголеватым, отменно чистеньким и радужным от бесчисленных цветников видом. И не домами с той степенью нарядности отделки, от которых невозможно отвести глаз. Поразил меня Дом культуры, крыша на котором... отсутствовала.

Спросить обо всем этом я не решался. В правлении колхоза было пока не до меня — в разгаре уборочная страда. Наконец в кабинете остались председатель колхоза Фридрих Фридрихович Шнайдер и секретарь парткома Андрей Га-гельганц. Подсев ближе к столу, он со вздохом сказал:

— Приехали бы на недельку пораньше, как раз бы на себе прочувствовали нашу возмутительницу-природу. Такое тут творилось. Тайфун по высшему классу. Железо, стекло, парниковые рамы — бабочками порхали. От крыши Дома культуры только и нашли что несколько листов. А деревьев наломало, проводов порвало...

— Ладно, не причитай,— закончив что-то писать, поднял голову Фридрих Фридрихович.— Сейчас-то что. Лет двадцать тому назад, когда не было ни лесозащитных полос, ни системы безотвальной мальцевской вспашки не существовало, такое случалось — комбайны переворачивало. Да только,— председатель разве* руками,— опять-таки это не самая главная беда для земледельца. А пока...— председатель кивнул на секретаря парткома,— он вас познакомит с историей нашего колхоза Иначе сегодняшних дел наших, да и людей вам понять будет трудно.

— ...Фридрих Фридрихович гостям никогда не станет рассказывать о хо зяйстве и делах, прежде чем они не поз накомятся с прошлым этих некогда пустынных гибельных земель,— говорил Гагельганц, когда мы усаживались в «уазик».

Проехав длинной улицей села, секретарь парткома прибавил скорость.

28