Вокруг света 1984-11, страница 38

именно на участке твоей роты. Ты завяжешь оборонительный бой. Нужно, чтобы они потоптались перед твоей обороной час или час десять. Понял?

— А чего не понять?

— Радости в голосе не слышу.

— Вы мне, товарищ капитан, минометов подкиньте взвода два.

— Роту дам. Ну как? — Комбат сам был поражен своей щедростью.— Сейчас артиллеристы придут копать огневые. Так что командуй, а я — у себя в штабе.

Шкаев козырнул и вышел.

К вечеру начался дождь. Мелкий, затяжной и противный. Глина в окопе сразу оплыла, и сапоги вязли в ней, как в трясине. За стеной дождевой пыли почти не просматривалось поле, исчезла видимость и перед окопами. Кочин приказал усилить боевое охранение.

Он вошел в землянку и сел, устало прислонившись к обитой досками стене. На столе стоял холодный ужин, золотились в свете коптилки патроны к ППШ, лежала свернутая карта. Постепенно предметы стали сливаться, выстраиваться в какие-то неясные фигуры. Кочин задремал. Сон был тяжелый и вязкий, он словно проваливался куда-то. И в этом сне пришел к нему старый контрабандист по кличке Шмель, он резал ножом желтое сало и смеялся щербатым ртом. Потом достал дудку и загудел. Именно этот звук разбудил командира роты.

Кочин осторожно открыл глаза и понял, что это гудит зуммер полевого телефона. Он поднял трубку.

— Кочин,— в голосе Шкаева слышалось недовольство,— сдавай роту Алеш-кину — и в распоряжение штаба армии. Срочно!

— Что случилось?

— Ты пограничник?

— Да.

— Забирают вас из Красной Армии.

Дела Кочин передал быстро, потом

достал вещмешок, там в глубине лежала его пограничная фуражка. Настоящая, довоенная. В ней в сорок первом прибыл на заставу младший лейтенант Алексей Кочин. Ничего, что пуля опалила тулью, ничего. Фуражка-то боевая, в ней Кочин тем страшным июнем с двумя пограничниками вышел из окружения к своим.

Алексей выпрыгнул из окопа, оглянулся. В нЪчной темноте он угадывал бесконечное поле, за ним линию вражеской обороны. Дальше была граница.

Ах, как играла музыка на плацу! В звуках духового оркестра слышалась щемящая грусть и счастье.

Только что они прошли, печатая шаг, мимо генерала, начальника училища.

И это ничего, что на погонах только одна звездочка. Главное — они уже офицеры. Скосишь глаза к плечу и видишь золото погон. Как ладно затянута портупеей шерстяная гимнастерка, как легко двигаться в новых хромовых сапогах! А кобура с пистолетом стучит по

бедру при каждом шаге. Заветный ТТ — личное оружие офицера.

А трубы поют. И в тактах вальса слышится: «Ускоренный выпуск». Они танцевали прямо на плацу. И девушки были нарядными, многие из них на время сменили выцветшую военную форму.

Ускоренный выпуск, после него не положен месячный отпуск, а дается тебе всего три дня на сборы, прощания, на всякие там тары-бары.

Младшему лейтенанту Сергееву и прощаться-то было не с кем. Только с друзьями, да и то ненадолго, потому что назначения получили они на западную границу.

Все до одного. Весь ускоренный выпуск.

Вместе с рассветом в город пришла канонада. Звук орудий был настолько явственно слышен, что казалось, стреляют совсем рядом. Немецкие части отступали на запад.

Улицы были пусты. Жители попрятались. На улицах валялись консервные банки, рваные ремни, дырявые подсумки...

У здания с вывеской, где готическими буквами было выведено слово «комендатура», стояло несколько грузовиков. Солдаты спешно выносили ящики, бросали их в кузова.

В кабинете коменданта жгли бумаги. Огромный камин уже был забит пеплом, но бумаги все бросали и бросали. Корчились в огне бланки с черным орлом.

Комендант в расстегнутом кителе с майорскими погонами шуровал кочергой в камине. Китель его был весь обсыпан пеплом.

— Эй, кто-нибудь! — крикнул он.

В кабинет вбежал обер-лейтенант.

— Господин майор...

Он не закончил фразы: оттерев его плечом, в комнату вошел высокий человек в штатском.

— Можете идти, обер-лейтенант,— приказал он.— Закройте дверь и сделайте так, чтобы нам не мешали.

— Но...— лейтенант посмотрел на майора.

Комендант бросил кочергу, застегнул китель.

— Идите, Генрих, и закройте дверь.

Посетитель снял плащ, небрежно бросил его на спинку кресла. Майор внимательно разглядывал его элегантный штатский костюм.

— Ну? — спросил он.

— Служба безопасности, майор,— посетитель улыбнулся.— Всего-навсего служба безопасности. Оберштурмбанн-фюрер Колецки.

Майор продолжал молча глядеть на него.

Человек в штатском вынул из кармана удостоверение.

Майор взял черную книжку, прочел.

— Слушаю вас, оберштурмбаннфю-рер.

— У вас, как в крематории, пепел.

— Крематории больше по вашей части.

Колецки расхохотался.

— А вы не очень-то гостеприимный хозяин, майор.

— Я не очень люблю гостей из вашего ведомства. После них одна головная боль.

— Ну, зачем так прямо. Вам звонили?

— Да.

— Где наши люди?

— В городе.

— Я понимаю, что не в лесу. Они надежно укрыты?

— А что надежно в наше время?

— Ваша правда, майор, ваша правда, но зачем же столько скептицизма? Надеюсь, что вы сожгли все, что надо, и не откажетесь проводить меня. Кстати, кто еще знает об агентах?

— Я, начальник охраны фельдфебель Кестер и четверо рядовых.

— Прекрасно,— Колецки подошел к окну,— прекрасно. Вы точно выполнили инструкцию.

Он достал портсигар, предложил сигарету, щелкнул зажигалкой.

Майор с удовольствием затянулся.

— Когда вы хотите ехать?

— Мы с вами поедем немедленно.

— Но я должен эвакуироваться вместе с комендатурой.

— Дела комендатуры теперь поведет ваш заместитель.

— Но...

— Ах, майор, я бы никогда не стал настаивать ни на чем противозаконном.

Колецки достал из кармана пакет.

Майор прочел бумагу, пожал плечами.

— Другое дело. Приказ есть приказ.

На улице их ждал большой, покрытый

маскировочной сеткой «опель-капитан». За рулем сидел солдат в полевой форме с буквами СС в петлицах.

Он выскочил из машины и распахнул дверцу.

Когда «опель» двинулся, из-за угла вслед за ним выехал грузовик и пристроился сзади.

Машины подрулили к зданию бывшей ссудной кассы, стоявшему в глубине березового парка. Из дверей, поправляя ремень, выбежал фельдфебель.

— Все в порядке, Кестер,— сказал майор,— снимайте караул.

— Распорядитесь,— приказал Колецки,— чтобы солдаты помогли разгрузить машину!

В комнате, куда сразу прошел Колецки, находилось пятнадцать человек. Лейтенант и четырнадцать солдат в польской форме.

— Приветствую вас, Поль. Не будем терять ни минуты. Немедленно переодеться, взять рацию и документы. Выступаем.

Увидев поляков, комендант схватился за кобуру.

— Вы слишком нервны, майор,— усмехнулся Колецки,— зовите ваших людей и постройте в коридоре.

36