Вокруг света 1985-08, страница 10

сталкивается этот сложный процесс.

— По существу, мы только-только вступаем в переходный период,— считает мой собеседник.— Причем начинать надо с языка. Судите сами, дело ли это — не знать родного языка. Вот в Сан-Себастьяне и появились первые в Басконии «икастолас» — школы, где преподавание ведется на баскском. Одна из них — неподалеку отсюда, советую посмотреть...

Прежде чем рассказать о посещении учебного заведения, замечу, что диктатор Франко объявил вне закона не только «икуринью» — традиционный красно-зелено-белый флаг басков, но и запретил местному населению говорить и писать на языке своих предков. Больше того, людям не разрешалось петь народные песни, танцевать свои национальные танцы, называть детей баскскими именами. То была своеобразная месть Франко: ведь жители Басконии посмели оказать его войскам упорное сопротивление во время гражданской войны. Все население провинций Бискайя и Гипускоа было объявлено «предателями нации». Тысячи и тысячи патриотов погибли от рук франкистов, а четверть миллиона басков вынуждены были покинуть родину. (Сейчас население Эускади составляет два миллиона человек.) Лишь после смерти каудильо Страна Басков обрела сначала временную, а затем и постоянную (в 1979 году) автономию. Вот тогда-то и распахнули свои двери первые «икастолас».

Рекомендованная алькальдом школа спряталась в хитросплетении узких тенистых улочек. Я попал на первый урок в младших классах. Он каждый день начинается с исполнения песни на родном языке — эускера, причем мальчики и девочки старательно выводят ее в дружном веселом хороводе. А потом раскрываются буквари — начинается урок чтения. Все происходит как и в любой другой школе, с той лишь разницей, что этот безобидный учебник для малышей почти четыре десятилетия был причислен к запретным книгам.

Во время перемены учительница Мэрче Хауреги говорила мне о том, что сейчас в Басконии не хватает преподавателей. Многие учителя говорят по-баскски, но вот писать на эускера умеют пока далеко не все. Поэтому на-шлись даже «умники», поспешившие объявить этот язык мертвым, лишенным будущего. Но главный его носитель — народ с этим решительно не согласен. Сама Мэрче постигала баскскую письменность сначала от родителей, а позже — на нелегальных вечерних курсах. Поймай их за этим занятием франкистская полиция, и каждый слушатель оказался бы за решеткой.

Надо ли говорить, как любит учительница свою профессию, которую она выстрадала в буквальном смысле этого слова. Мэрче использует любую возможность, чтобы расширить свои

познания. Прочитав в местной прессе о том, что ученые обнаружили немало общего в баскском и грузинском языках, она отправилась в Советскую Грузию.

— Неважно, что далеко не все тайны общности двух языков постигнуты до конца,— говорит Мэрче.— Ученым еще предстоит выяснить много спорного и неясного. Главное — заинтересованность в подобного рода исследовательской работе. Сама я убедилась, что между моим народом и грузинским существует много общего — гостеприимство, уважительное отношение к старшим, темперамент, умение хранить старинные традиции, песни, игры...

«ЧАПЕЛА» — ПОБЕДИТЕЛЮ

В каждом городе и поселке Басконии вы непременно обнаружите «фронтон» — каменную стенку для игры в мяч. Игра называется «пелота» и чем-то, правда, весьма отдаленно, напоминает русскую лапту. Этот поистине национальный вид спорта мальчишки постигают с малых лет. У пелоты непростые правила, она имеет несколько разновидностей. Однако, какими бы они ни были, эти разновидности, всякий раз соревнования — играют ли профессионалы или любители — собирают полные залы и площадки. Конкурировать в этой игре с басками почти невозможно: во всяком случае, пока это могут делать (да и то чаще всего безуспешно) их ближайшие соседи из Наварры и Риохи. В поисках судьбы, удачи, дене1 наиболее талантливые молодые игроки заключают контракты с американскими дельцами и отправля-

¹ См. «Вокруг света» № 1 2 за 1984 год.

ются за океан. Где-нибудь в Майами или Лас-Вегасе они выступают в огромных залах, часто не под своими именами, а под номерами. И на них, как на скачках или бегах, делают ставки любители острых ощущений. Естественно, предприниматели стараются за короткий срок выжать из игроков все силы. Так популярная народная игра, перенесенная на чужую почву, стала объектом наживы.

Однажды в Бильбао я познакомился с металлистом Рикардо Пеньяфьелем, который в свое время около трех лет провел во Флориде.

— Лучше не вспоминать эти годы,— с грустью говорил он.— Во что превратили нашу пелоту в Штатах? В изматывающую работу днем и вечером, так что к ночи ты не можешь шевельнуть ни рукой, ни ногой. Только ценой жесточайшей экономии я скопил деньги, чтобы родители поправили свое пошатнувшееся крестьянское хозяйство и выдали замуж двух моих младших сестер. С тех пор изредка хожу на пелоту, но только как зритель...

На уютном стадионе городка Альса-суа яблоку негде упасть. Возле ворот наряды полиции едва сдерживают толпы разгоряченных людей. Предстоит не футбольный матч, хотя футбол баски любят и играть в него умеют отменно, успешно конкурируя с богатыми клубами из Барселоны, Мадрида, Валенсии. Городок живет ожиданием состязаний силачей. Соревноваться в поднятии каменной глыбы будут три давних соперника — Бернардо Лабака из Сисуркиля, Хосе Илисеги из Андоаи-на и Иньяки Пирулена из Витории. Задолго до этого дня их шансы шумно обсуждались на городских улицах и в сельских тавернах. И вот они поднимаются на специально сооруженный помост. Двести шестьдесят килограм

8