Вокруг света 1985-08, страница 29

В полуденный зной тень каменных стен едва ли не единственное убежище от солнца.

ции одно: и на антрополога, и ча биолога, и на медика... Кстати, Н. Н. Миклухо-Маклай был врачом.

На Сокотре уже были английские антропологи и биологи, а исследовать бедуинов не смогли. Форбс, руководитель ОДНОЙ ИЗ этих экспедиций, в солидном труде «Естественная история Сокотры» пишет: «Вследствие определенных религиозных убеждений сокотрий™ цев было невозможно добиться позволения сфотографировать их или провести измерения показателей их физического развития».

Поразмыслиз хорошенько, руководство экспедиции пришло к выводу, что нужен именно врач. Его можно обучить методике полевых антропологических исследований. Островитяне же охотчо пойдут лечиться от разных недугов. Может, удастся уговорить их дать себя обмерить.

В результате исследований должен получиться некий теоретический портрет типичного сокотрийца, который можно будет сравнивать с такими же портретами типичных жителей Южной Аравии, Африки, Индии, других стран и по степени их сходства и различий судить о происхождении островитян.

Но, чтобь! получить такой портрет, нужно у каждого обследуемого определить почти два десятка различных параметров головы и тела, занести в специальные бланки около трех десятков описательных признаков, и-э верить артериальное давление, частоту сердечных сокращений и дыхания, рост и вес, температуру тела, взять пробы крови, определить ее групповую принадлежность, наличие резус-фактора и уровень гемоглобина, сделать отпечатки кожного рисунка ладоней, снять восковые слепки зубов. А чтобы «портрет» получился достоверным, такие исследования нужно проделать у многих десятков, сотен людей. Но бедуины народ гордый не то что обмерять — коснуться себя (да еще чужеземцу!) не позволят. Да что там коснуться! Фотографировать себя они и то не разрешают: убеждены, что фотокамера — это «дурной глаз» и может навлечь на них беду.

«Тойота» пылит по дороге, постепенно превращаясь из вишневой в серую. По обе стороны мелькают, будто ноги множества слонов стволы финиковых пальм под лохматыми зепены^м кронами. Дорога петляет по роще, и водитель сигналит перед каждым поворотом, не снижая скорости. На очередном вираже мы едва не задели осла, груженного хворостом, Старик погонщик смотрит вслед машине, про себя, наверное, обращаясь к аллаху. Но смотрит не зло, а скорее благодарно, как бели бы его миновал дикий зверь: бедуины относятся к автомобилям как к некоему виду животных со своим норо

вом и непредвиденными повадками.

Выбравшись из пальмовых рощ, дорога устремляется на восток вдоль голубой ленты моря, мелькающей слева меж бурых холмов. В море виден стоящий на якоре сухогруз «Перим», названный по имени другого южнойеменского острова, лежащего в Баб-эль-Мандебском проливе.

Рядом с «Перимом», прииезшим большую партию продуктов из Адена, несколько самбук со спущенными парусами — они пришли с товарами из Персидского залива.

За полями равнина постепенно переходит в холмы, а дальше гигантской стеной вздымаются горы, их серые каменные пики упираются в небо. Между вершиьами, как между горбами верблюда, наброшены зеленые попоны высокогорных лугов, привлекающих призрачной прохладой. Красоты моря и гор не могут отвлечь от одной мысли — как преодолеть предубеждение бедуинов перед обследованием. Приехать сюда, за тридевять земель, и ничего не сделать. .

Солнце уже заметно поднялось и, даже когда на него не смотришь, слепит: без темных очков ничего не видно. Водитель только щурится, привык к этому ослепительному блеску с детства.

Дорога впереди раздваивается, водитель оглядывается на Хамиса, сидящего в кузове. Тот показывает налево. Хамис — заместитель мамура. По его вечно улыбающейся смуглой мальчишеской физиономии не угадаешь воз

раста, но он рассказал, что уже лет пять учился в школе, когда здесь появилась экспедиция англичан, делавших анализы крови

Судя по известным публикациям это была экспедиция Боттинга, проведшего в 1957 году исследования групп кро ви сокотрийцев. (Материал им удалось собрать небольшой, да и то на побережье, где коренных сокотриицев мало.) По примерным расчетам выходит, что Хамису около сорока. Он родился и всю жизнь, за исключением нескольких лет пребывания в Адене, прожил на Сокотре. У него дом в Хадибу, жена и трое детей. Он хорошо говорит по-арабски, и эго вкупе с должностью и общительным характером очень помогает в нашем общении с бедуинами.

Рядом с ним сидит Мухаммед, лаборант местной больницы, стройный молчаливый парень лет двадцати. Родом он с западного побережья, окончил медицинское училище в Адене, хорошо говорит по-арабски и немного по-английски. Я показал ему, как делать анализы. Он быстро освоил работу и согласился поехать с нами. Мухаммед не расстается с термосом — в нем сыворотки,— не доверяет его ни носильщикам, ни верблюдам. И сейчас, ухватившись одной рукой за низкий борт, он другой придерживает на коленях белый пластмассовый цилиндр с ярко-красной крышкой.

По другую сторону кузова, отделенный от Хамиса и Мухаммеда грудой рюкзаков, спальных мешков, канистр с водой и бензином на такой же скамей

27