Вокруг света 1986-01, страница 27

Л. ТРОИЦКИЙ, инженер-путеец Фото В. БОРИСЕНКО

дне зеленых стены

Оирсов, откинув рукавом форменного кителя седые волосы, упавшие на лоб при порыве ветра, продолжает мять в руке серовато-коричневый ком. Между пальцами стекает похожая на кофейную гущу жижа.

— Болото! Ну прямо-таки болото. Попробуй вырасти что-нибудь на такой почве.

Небольшая поросшая высокой травой лощина лежит неподалеку от железнодорожного переезда. Пронзительно звенит звонок, оповещающий о проходе очередного поезда. Над проезжей частью шоссейки, подобные колодезным журавлям, опускаются шлагбаумы. Под ногами чавкает грязь. На дне лощины между мохнатыми кочками пробивается ручеек, поблескивая мазутными пятнами.

С грохотом в полусотне метров от нас в облаке пыли проносится многовагонный состав. Пригибается под

нятым вихрем трава. Все кругом лихорадочно дрожит.

Проследив за моим взглядом,— а рассматривал я скворца, сидевшего на полочке у летка скворечника-дуплянки с длинным выползком в клюве,— Фирсов смеется:

— В нашем лесу все птицы к железной дороге приобщились. Вишь как сидит — и хоть бы что! Поезд — не поезд, грохот — не грохот, а птенцов-то кормить надо. А корму всякого у нас — хоть отбавляй.

Дмитрий Васильевич Фирсов — хозяин здешнего леса. Леса особенного: он тянется на тысячу километров Я не оговорился: именно километров, а не гектаров, потому как этот лес растет вдоль железной дороги.

Дистанция защитных лесонасаждений — это такое железнодорожное предприятие, которому поручено защищать путь от разгула стихии. Дорога идет на открытом воздухе: и снег, и ветер, и дождь и пыльные бури —

ее враги. Однако стены бетонные вдоль дороги не построишь и крышей ее не накроешь...

А Фирсов — не лесник и даже не лесничий, он начальник дистанции защитных насаждений и носит не «лесную» куртку с дубовыми листьями-эмблемами на петлицах, а железнодорожный китель с золотыми нарукавными «регалиями».

Фирсов идет быстро, ступает широко, и как-то не думается о том, что в левой ноге его сидит давний осколок гранаты... В сорок четвертом, рассказывал Фирсов, на операцию ложиться было некогда. После войны тоже все времени не хватало. А теперь стоит ли ковырять? К дождю ноет нога, но Фирсов называет эту боль домашним метеорологом — «ветродуем» и, сообразуясь с ее сигналами, вносит коррективы в работу на лесных полосах. И, как он сам шутливо говорит, прогноз может наврагь, нога — никогда!

В нескольких десятках метрах от

25