Вокруг света 1987-12, страница 52

все эти бумаги утеряны — видимо, безвозвратно.

И все-таки появляются новые документы, которые дают новые штрихи к характеру Беринга.

В 1941 году в датской газете «Социал-демократ Хорсенса» было опубликовано письмо, которое Беринг отправил своей тетушке вскоре после окончания Первой Камчатской экспедиции. Ценность письма уже в том, что оно, можно сказать,— единственное сохранившееся. Лишь оно позволяет в какой-то мере составить представление о Беринге-человеке.

В 1965 году известный историк Арктики профессор М. И. Белов опубликовал перевод письма в малотиражном специальном издании, но широкому читателю оно до сих пор неизвестно.

«Глубокоуважаемая и дорогая тетушка!

Прошло уже пятнадцать лет с тех пор, как я имел счастье получить письмо от моих родственников из Хорсенса; хотя Вы и предали меня забвению, но я все же не забыл Вас, и теперь, по возвращении домой после пятилетнего путешествия, я навел справки и узнал, что Вы стали вдовой. От всего сердца выражаю Вам свое соболезнование в том, что Вы остались одинокой на старости лет, и желал бы находиться с Вами рядом, чтобы иметь возможность оказать поддержку, но мое путешествие в 1725 году лишило меня возможности приехать домой и повидать как моих, теперь уже покойных родителейу так и Вас, мою дорогую тетушку...

Мое продолжительное путешествие началось в 1725 году, и только сейчас, 1 марта 1730 года, я вернулся домой. Я проехал несколько тысяч миль по Восточной Татарии, пока можно было проехать сушей, мимо Камчатки, и еще несколько сот миль дальше... а именно я побывал в той части Азии, которая тянется от Северных гор. Я должен признать, что желание моей молодости — попутешествовать — исполнилось...

На Камчатке я велел построить судно, на котором совершал рекогносцировки по морю, попадая иногда к язычникам, которые никогда раньше не видели ни одного европейца, а также в места, где не произрастал хлеб и не было никакого скота, кроме диких птиц, северных оленей и другого вида оленей достаточно ручных, чтобы на них ездить верхом вместо лошадей; зимой здесь ездят на собаках, запрягая их в сани... Рыба является здесь основной пищей как для собаку так и для людей... Я пишу все это единственно для того, чтобы Вы, дорогая тетушка, и все мои родственники порадовались, что Бог чудесно сохранил мне жизнь в таком долгом и трудном путешествии и чтобы вы все вспомнили обо мне. Я благодаря Богу здоров, хотя после своего возвращения домой тяжело болел. Жена моя, слава Богу, жива; из восьми детей трое живы, и скоро мы ждем четвертого...»

Здесь вновь приходится вспомнить А. П. Соколова, который пишет о жене Беринга в иронических тонах: «Барыня молодая и бойкая, кажется, оставалась не без влияния на его дела». Трудно сказать, насколько это замечание соответствует действительности, поскольку Соколов не ссылается на какие-либо факты. Но следующее его утверждение — «в 1744 году... ей было 39 лет» — явно ошибочно.

Как установил недавно исследователь Е. Г. Кушнарев, их бракосочетание состоялось в 1713 году, к 1744 году Анне Матвеевне было, вероятно, около 50, если не более.

Уже одно то, что она вместе с мужем отправилась в 1725 году в экспедицию, не может не вызвать уважения. «В такой суровый век и в такой неорганизованной стране» это само по себе было достаточно мужественным поступком. И, потеряв за пять лет пятерых детей, она вновь сопровождала мужа в его второй экспедиции!

Нельзя не воздать должное и Берингу — вернувшись после пятилетнего путешествия, он вскоре представил в Сенат две докладные записки — «Предложения». Ему без малого пятьдесят, но он готов вновь отправиться через всю Сибирь! Он хочет достичь берегов Американского материка: «Я признаваю, что Америка... не очень долеко от Комчатки... и буди подлинно так, то можно будет установить торги с тамошними обретающимися землими к прибыли Росийской империи».

Беринг выступает как горячий патриот России. Его искренне заботит все, что происходит в Сибири. Беспокоит будущее огромной страны, освоение которой только начинается, возмущают безобразия, зачастую чинимые «вдали от закона».

«Служилых людей счисляетца при Якуцку около 1000 человек. А хотя... командующия над ними и есть, но токмо содержат не под страхом, понеже служилые пьянствуют и проигрывают не токмо что и своих пожитков, но временно бывает проигрывают жен своих и детей... А когда от-правляютца в нужной путь, тогда они платья не имеют, також и ружье не исправно...»

Беринг теперь уже хорошо знает Сибирь и предлагает вполне конкретные административные меры:

«А для лутчаго... порядку, надлежит всякому служивому в легуляр-ном полку быть... для службы надлежит иметь... лошадь, теплое платье, ружье и амуницыю».

«Надлежит промеж ими (якутами.— А. Ш.) поселить... таких, чтоб детей их учили в школе. А признаваю, чтоб много и охотников было отдавать детей в научение».

«В Сибире, когда случитца нужда в железе, тогда возят от Тобольска до дальних городов, от чего учиняет-ца в провозе лишной кошт. При Ангаре реке, около Я нди некого острога, имеетца железная руда, також около Якуцкого... А ежели б определено

кому умеющему плавить в прутья, то б можно во всяком деле и в судовом строении довольствоватца без нужды»...

Всего в первом «Предложении» пятнадцать различных пунктов. Беринг пишет о возможности сеять рожь и ячмень, выращивать овощи на Камчатке («в бытность мою учинена проба»). Отмечает, что на Камчатке можно варить соль и «сидеть смолу» («тогда б... возить на Камчатку не надобно»). Настаивает на необходимости посылать на Камчатку ремесленников и «для морскаго пути обучать молодых казачьих детей всякому морскому обыкновению».

Во втором «Предложении», которое Беринг называет «Нижайшее помышление», он предлагает не ограничиваться посылкой корабля к берегам Америки. Он мыслит шире: «Не без пользы бы было, чтоб... во-дяный проход до устья реки Амур и далее до Японских островов выведывать... чего б не к малой прибыли Росийской империи впредь могло оказатися».

И — главное! — Беринг предлагает «северныя земли или берег от Сибири... на ботах или сухим путем выведывать». Он намечает предварительный план работ: «от реки Оби до Енисея, а оттуда до реки Лены».

Странное дело, рассуждая о замысле Великой Северной экспедиции, историки вспоминают проект сподвижника Петра корабельного мастера Ф. Ф. Салтыкова — «О взыскании свободного пути морского от Двины-реки до Омурского устья и до Китай». Говорят о роли самого Петра и знаменитого ученого Лейбница. А предложения Беринга обходят зачастую молчанием. Или выдвигают на первый план имена И. К. Кириллова, Н. Ф. Головина, Ф. И. Соймонова... Все они действительно очень многое сделали, чтобы экспедиция состоялась. Но не будем забывать инициативу самого Беринга, его «Предложения». На мой взгляд, именно Беринг был отцом, все остальные — крестными.

Рядом с именем Беринга стоят имена fero сподвижников, начальников отрядов экспедиции — Алексея Ильича Чирикова, Василия Васильевича Прончищева, Дмитрия Леонтьевича Овцына, Степана Гавриловича Малыгина, Харитона Прокопьевича и Дмитрия Яковлевича Лаптевых, Семена Ивановича Челюскина...

Русские моряки описали и нанесли на карты Курильские острова и Сахалин, Камчатку и Чукотку, прошли вдоль северного побережья Сибири — от Вайгача до Колымы. Русские корабли дошли до берегов Японии, впервые в истории достигли с запада побережья Северной Америки, открыли гряду Алеутских островов...

Не нужно, конечно, преувеличивать заслуг капитан-командора — фактически отряды работали самостоятельно. Но не надо и преуменьшать — инициатором экспедиции стал в 1730 году именно Витус Беринг.