Вокруг света 1989-03, страница 50

читали, склонившись над развернутой школьной тетрадкой. Какой-то бойкий мальчуган в разорванной на боку майке с номером 12 прыгал по базальтовым валунам, догоняя своих товарищей. А внизу лежал город, и ржавая кровля его домов, строгие прямоугольные дворики буддистских монастырей, островерхие, увенчанные стройными шпилями крыши пагод тонули в море темной зелени.

Однако в иерархии городских храмов выше Тхат Чхомси стоит пагода Сиенгтхонг. По преданию, ее заложил в благодарность небесам Чантапанит на том самом избранном отшельниками месте, где стоял его первый королевский дворец. Так ли это было или нет — доподлинно неизвестно, но совершенно достоверно, что в 1561 году король Сетхатхират перестроил пагоду Сиенгтхонг на свой вкус согласно имевшимся тогда представлениям об истинно современной архитектуре. С той поры пагода ведет официальный отсчет лет своего существования.

От берега Меконга к пагоде поднимается широкая белая лестница. Она была построена благодарными горожанами в честь прихода Чантапанита. Но, как я ни старался, не смог отыскать нигде того легендарного благоухающего красными цветами дерева. Посередине лестницы площадка, на которой, повернувшись хвостами к могучей реке, грозно скалят красные пасти два каменных льва. На лапах одного из них нагло переминается надутый от собственной отваги петух и, задирая вверх свой пострадавший в петушиных схватках гребень, оглашает священные окрестности кукареканьем. Под самым носом льва булькает на костре закопченный казан, который, по всей видимости, еще сыграет роковую роль в славной, но короткой петушиной жизни. Рикша в дырявой шляпе оставил внизу на берегу потрепанный мотоцикл с брезентовым тентом и сидит под тростниковым навесом, размешивая двумя деревянными палочками длинную лапшу в китайской чашке. Вокруг первого посетителя суетится толстая хозяйка этого заведения, в котором, помимо отмеченного выше казана, имеются еще два некрашеных стола и полдюжины стульчиков.

Было время завтрака, но во дворе пагоды Сиенгтхонг, следуя веками установившемуся распорядку, несколько молоденьких монахов сметали веничками опавшие за ночь сухие листья, густо пересыпанные сиреневыми лепестками. Ярко-желтые тоги служителей храма мелькали между отсвечивающими позолотой и керамической мозаикой башенками, узорчатыми часовенками. Почерневшая от времени крыша древней пагоды, ее квадратные расписанные золотом колонны, круглые надгробия над могилами, приютившимися под сенью банановой рощицы, синие, окутанные туманом горы на той стороне Меконга,— все это вызывало ощущение чего-то вечного, таинственного, что составляет смысл жизни, который

так никому и не дано постигнуть.

Чуть поодаль от монастырской молодежи неторопливо шуршал вени-. ком монах постарше. Как оказалось, это был главный бонза монастыря Пха Мао. Посетителей не было, и он охотно вступил со мной в беседу. Пха Мао рассказал, что Сиенгтхонг — главная из всех пятидесяти семи пагод Луангпхабанга и его окрестностей. Здесь после коронации получали благословение на царствование короли. Когда властители страны, возвращаясь из дальних странствий, сходили с королевских пирог, они по той самой оберегаемой львами лестнице поднимались в пагоду, чтобы пройти обряд очищения. Иностранные гости также могли вступить на священную землю столицы только после того, как они очистятся в пагоде.

— Видел ли настоятель последнего короля? — спрашиваю я.

— Ну как же не видел,— монах растягивает щербатый рот в вежливой улыбке.— Пха Мао, слава богу, уже шестьдесят семь лет, главным бонзой он стал сорок лет назад, а последний король Сисаванг Ватхана покинул Луангпхабанг только в 1977 году после неудачной попытки организовать заговор против народной власти. Правда,— оговаривается настоятель,— хотя его и называли королем, но он был не совсем настоящий король.

— Как не совсем настоящий? Узурпатор, что ли?

— Да нет.— Старик пригладил седоватую щетину, отросшую на бритой голове, и посмотрел на меня, как бы удивляясь наивности своего собеседника.— Ватхана был законным наследником своего отца Сисаванг Вон-га, но, по нашим законам, нельзя было проводить коронацию, пока в стране шла война, а она продолжалась почти непрерывно тридцать лет вплоть до 1975 года, до победы народной власти. Хотя народ и называл его королем, да он и был король, только без короны.

— Он был исполняющим обязанности короля,— неожиданно вставил от себя сопровождавший меня лаосский переводчик, нахватавшийся наших канцелярских оборотов.

— Да, да. Ватхана был именно исполняющим обязанности,— согласно закивал головой монах, когда ему было переведено это выражение,— король прибывал сюда почти каждый день, только не на королевском слоне или пироге, как его великие прародители, а на автомобиле...

От пагоды Сиенгтхонг до бывшего королевского дворца меньше километра, и по обе стороны прямой асфальтированной улицы' сияют красным лаком и позолотой расписные стены еще четырнадцати пагод. Каждая сыграла свою роль в истории Лаоса, о каждой свои легенды.

Во двориках храмов в высоко поднятых над землей островерхих беседках блестят отполированными боками громадные обтянутые буйволиной кожей священные барабаны. Предание гласит, что когда-то на землю

Лаоса налетел прожорливый орел. Он склевал всех людей, и только одну девушку спасли родители, успев спрятать ее в такой барабан.

В бывшем королевском дворце, ставшем теперь музеем, можно увидеть много интересных вещей. Золотые осыпанные бриллиантами шпаги, другие символы королевской власти. Среди этого парада роскоши на выцветших, местами истлевших орденских лентах украшенные гербами, "вензелями, коронами высшие награды иностранных государств, бог весть за какие заслуги пожалованные соседними и дальними монархами. В стеклянном шкафу я увидел неизвестное мне доселе оружие: что-то наподобие серого конского хвоста на золотой рукоятке. Оказалось, что этой штукой венценосцы отгоняли от себя мух и прочих надоедливых насекомых.

В комнате подарков — большие серебряные подносы от кампучийских королей, отделанная перламутром раскладная ширмочка от Чжоу Энь-лая.

Здесь же, в музее, хранится и самое большое сокровище страны. Луангпхабанг в переводе с древнелаосского означает «Королевский Золотой Будда». Город Сиенгдонг-сиенгтхонг был переименован так в честь изваяния Будды, имеющего свое собственное имя Пхабанг. Эта золотая скульптура весом 54 килограмма была изготовлена пятнадцать веков тому назад на Цейлоне, затем переправлена в Кампучию, а в XIV веке кампучийский король подарил ее своему зятю — лаосскому королю Фа Нгуму. Вместе с подарком щедрый тестюшка послал в Лаос, который тогда был еще языческим государством, группу буддистских священнослужителей и мастеров по строительству храмов. С прибытием на лаосскую землю Золотого Будды началось распространение буддизма в этой стране.

Золотой Будда стоял в комнате, уставленной громадными слоновыми бивнями, и своими умными печальными глазами смотрел мимо нас на возвышающуюся перед дворцом гору Пхуси. Тысячи грустных и радостных событий прошли за эти века перед мудрым взором Золотого Будды. Миллионы людей доверяли ему молитвы, связывали с ним надежды. Решил попытать журналистское счастье и я — сфотографировать золотую реликвию. Но старик — хранитель музея был непреклонен, и на мои просьбы, извиняясь, отвечал категорически «нет».

Вновь начался дождь, покрылось рябью усеянное розовыми лотосами круглое зеркальце королевского прудика. С его вымощенного берега мальчишки удили рыбу. Во дворике перед дворцом, лениво раскачивая широкими рогами и нисколько не смущаясь всевидящего взгляда Золотого Будды, жевал сочную траву королевского газона буйвод.

Луангпхабанг

48