Вокруг света 1992-03, страница 14

вана, часть выслана, счастливчикам же удалось эмигрировать в Швецию. Сегодня от шведской колонии в Эстонии остались лишь осколки, по приблизительным подсчетам, около 500 человек, в основном полностью обэстонившихся. Правда, в последнее время в Эстонии предпринимаются усилия для возрождения шведской культуры — создано Общество эстонских шведов, открыта шведская школа.

Не менее сложная и трагичная судьба ожидала шведов, переселившихся в XIV веке на остров Д агё, а по-эстонски Хийумаа. В числе первых колонистов были, кстати, и предки моего спутника Иоханнеса Бускаса. Одно из самых серьезных испытаний выпало на их долю в 1710 году, когда остров вместе со всеми его жителями перешел от разбитой щведской к победившей русской короне. Шведские дворяне из знаменитых родов Де ла Гардие и Стенбок, которым русские власти не только сохранили, но и расширили привилегии, продолжали править островом Дагё. Решив непомерными налогами и податями увеличить свои доходы, они до предела ограничили свободу крестьян.

«Закручивание гаек» вызвало недовольство. Но в отличие от русских крестьян шведы, не знавшие в своей истории крепостного права, редко доводили дело до кровавого бунта. Вот и тогда было решено не пускать «красного петуха» в дворянские усадьбы, а обратиться, как положено, с жалобой к новой государыне — российской императрице Екатерине II.

Государыня, как известно, была женщиной мудрой. Она не стала отвергать просьбу своих верных подданных и разрешила им оставаться свободными. Но не на Дагё, а на новых землях, отвоеванных недавно в тяжелой войне с Турцией. Каждой семье императрица гарантировала 60 десятин земли, а также многочисленные налоговые льготы.

Что было делать шведским крестьянам? Повздыхали, покряхтели и решили согласиться с планом Екатерины. Лучше быть свободным на чужбине, чем в тяжелой кабале на своей земле — видимо, так рассуждали многие из них.

В августе 1781 года в сопровождении полусотни донских казаков, которые должны были защищать пионеров от лихих людей, 1200 шведов с Дагё отправились в путь. Дорога оказалась долгой и нелегкой. Голод и холод были их постоянными спутниками. Тяжелое путешествие завершили 1 мая 1782 года только 535 шведов.

В первые же месяцы, не выдержав жестокой зимы, умерло еще 385 колонистов. Те же, кто остался в живых, основали на пустынном берегу Днепра село Старошведское.

За долгую историю многое пришлось пережить колонистам и их потомкам: эпидемии, пожары, землетрясения, нападения разбойников.

Светлый проблеск в череде этих испытаний — 1787 год. Тогда князь Потемкин, который однажды был посланником Екатерины II в Швеции, подарил селу маленькую светло-голубую церквушку.

Для богобоязненных шведов эта церковь стала тем столпом, на котором держалась вся шведская колония в Новороссии. Под свое крыло колония приняла и 31 шведского солдата, взятого в плен русскими во время финских баталий в конце XVIII века.

В 1804 году у шведов появились соседи — на эти земли приехали немецкие колонисты. Позднее одна из примыкавших к Старошведскому деревень — Шлангендорф, в переводе на русский «Змеиная деревня» — даст окончательное название сегодняшнему селу — Змеевка. Между немцами-католиками, сектантами-менонитами и шведами-протестантами часто возникали ссоры и драки. Со временем жестокое противостояние прекратилось. И те, и другие поняли, что совместными усилиями легче возделывать землю, да и обороняться от незваных гостей сподручнее.

Интересно, что для русских и украинцев не было особых различий между шведами и немцами. Всех, вспоминал Йоханнес, называли «германцами», как будто прочитав в учебнике этнографии о том, что по языку и те и другие — родственники. То время, конец XIX — начало XX века, было самым счастливым в истории шведского поселения на Украине — хорошие урожаи, крепкие жилища, словом, нормальная крестьянская жизнь.

Золотой век села Старошведского длился недолго. Мирное течение жизни прервали первая мировая и гражданская войны. Во время боев на Украине были сожжены многие деревни — сильно пострадало от артиллерийского огня и шведское село. В 1919 году на нужды и красной и белой армий у шведов реквизировали почти весь скот и запасы зерна, а в 1921-м во время страшного голода на Украине только продовольственная помощь из Швеции позволила выжить селу Старошведскому и его соседям.

В конце 20-х годов на шведов обрушились новые испытания. Коллективизация и борьба с религиозным дурманом стали основными причинами массовой эмиграции из села Старош-ведского. Эта волна подхватила и семью Йоханнеса Бускаса.

1 августа 1929 года он вместе с другими 885 жителями села Старошведского оказался после многодневного путешествия на шведском острове Готланд.

Но в Швеции многие тогда не смогли найти для себя стоящей работы, и спустя два года 237 шведов вернулись в Советский Союз. Семья же Бускасов решила остаться в Швеции навсегда. Так и оборвалась для Иоханнеса связь с селом Старошведским...

...Время за разговором пролетело очень быстро. Йоханнес переводил дух после своих упражнений в русском языке, а в иллюминаторе уже можно было увидеть очертания незнакомого города. Прошло еще несколько минут, и наш самолет приземлился в херсонском аэропорту. Немного размяв ноги и быстро перекусив, мы на «рафике» отправились в путь к Змеевке.

Прошел час с хвостиком. Микроавтобус свернул на боковую дорогу. Через несколько метров показались наконец первые домики бывшего села Старошведского.

Йоханнес только вздыхал и охал, проезжая через родное село.

— Невероятно. Как можно? Все так разрушили! Ничего не узнаю — ни улиц, ни дворов.

Старик явно нервничал. Не таким, видно, ожидал он увидеть село.

Я, признаться, тоже чувствовал себя не в своей тарелке. Забыв, что на Херсонщине практически нет леса, я наивно представлял себе Змеевку этаким типично шведским селом с рублеными избушками, выкрашенными специальным раствором из да-ларнской меди в буро-красный цвет.

Но все оказалось настолько по-рус-ски, а точнее, по-советски, что я растерялся. Зеленые и белые калитки, на воротах — олимпийская символика, воспоминание о 1980 годе. Еще бы несколько кумачовых лозунгов и флагов, и у меня наверняка закрались бы в душу сомнения — а есть ли здесь вообще шведы?

— Смотрите, церковь! Та самая, где меня крестили! Ну точно, это она! —вскричал Йоханнес.

Йоханнес указывал на православный храм.

— Смотрите, фундамент от нашей протестантской чурки!

«Чуркой» шведы называют церковь. Ее строили в 1885 году на месте сгоревшей «потемкинской» церкви, на деньги самих колонистов, а также шведов из Америки, Финляндии и Петербурга. В 30-х годах нашего века новые хозяева превратили ее в клуб, затем — в столовую и, наконец, в чрезвычайно полезный для колхозных нужд склад.

Сегодня церковь вновь ожила. Многочисленные прихожане, окружившие нашу маленькую группу, дружно уверяли, что времена меняются. Сухонькая старушка в темно-синем платке держала меня за руку и шепотом говорила:

— Я, сынок, всегда в Бога верила. Знала, что вернется вера-то наша к людям. Вот и дождалась на старости лет.

— Бабушка, а вы — шведка?

— Нет, сынок. Я уж и не знаю — кто я. Мать — полька, отец — русский. Да у нас кого только нет в селе! И немцы, и украинцы. Шведы тоже есть.

К ним-то мы и приехали. Поиски скандинавов, а их здесь, по местным подсчетам, 104 человека, продолжались недолго. Войдя в один из акку

12