Вокруг света 1993-08, страница 36
мы в шубах и ботах, кое-как передвигая ноги, побежали по льду через Амур. Я и старшая сестра бежали сами, а младших мама тащила за руки. Ведь им было всего 5 — 6 лет. С берега стреляли, и пули пробивали лед вокруг нас. Когда кто-нибудь падал, а падали мы, скользя по льду, часто, то мама думала, что убили. Мы не сознавали опасности, а мама, конечно, страшно боялась. Все-таки добежали благополучно, только потеряли по дороге боты. Для беженцев отвели бараки, для каждой семьи было предусмотрено место на нарах. Бараки были переполнены, здесь жили все вместе — семьи и интеллигенции, и рабочих. Все прибежали переждать беспорядок. Мы тоже думали вернуться через несколько дней. Но вышло по-другому. На следующий день прибежала наша горничная, вся в слезах, и сказала маме: «Хорошо, что вас не было, приходили и искали вас, кричали, что убьют». Папа был уже в Харбине, и мама решила как можно скорее ехать к нему. Железной дороги до Цицикары не было, мы ехали на арбах в сильный мороз. Нашелся один русский попутчик, который помогал закутывать нас в толстые одеяла и, как кукол, переносил на арбы. В Цицикаре мы впервые за много дней поели горячей пищи, как сейчас помню, это были большие пельмени. Так я попробовала впервые китайское блюдо. В Харбине папа уже снял для нас комнату и заказал двухъярусные деревянные кровати, на которых мы разместились по двое. И началась наша эмигрантская жизнь со всеми ее бедами и невзгодами...» Тамара Николаевна закончила в Харбине гимназию, затем — иностранное отделение Харбинского филиала Пражского университета. Долгое время преподавала китайский язык в коммерческом училище. С конца 50-х годов - на пенсии. Еще живы ее сестры, разбросала их жизнь по разным концам света, одна в Челябинске, другая — в Аргентине, зовут к себе, но не хочет она бросать родные могилы. Вот так и живет одна — вся в воспоминаниях, пишет мемуары... О Харбине первых лет эмиграции много написано, и почти все отмечают удивительную его особенность: в самой России уже все перевернулось, здесь же словно сохранился островок российского быта с его разгульно-купеческим размахом, сытостью, соревновательной предприимчивостью и какой-то уверенной, несмотря ни на что, неколебимостью образа жизни. «Перечитайте «Лето Господне» И.Шмелева, и вы представите, как жили россияне в Харбине»,— пишет один из мемуаристов. Жизнь эта шла под знаком неукоснительного следования религиозным правилам и обычаям. Например, светлая Седмица проходила под трехдневный благовест малинового звона всех 22 церквей, и каждый харбинец мог пойти на колокольню поиграть на колоколах. Непременным было освящение фруктов на Преображение, торжественное празднование Николина дня 19 декабря и 22 мая. Ведь Никола-Угодник был покровителем Харбина... И хотя со временем много перемен произошло здесь, но «ядро духа», настоящего русского духа, уничтожить было невозможно. Казалось, плывет русский Харбин по реке времени вспять, как форель в горном потоке... Можно представить себе, как шалели в Харбине на первых порах и теряли чувство реальности от счастья и покоя, словно от вновь обретенной Родины, те, кто сумел вырваться из России уже на самом излете страшной и бессмысленной гражданской войны... Город разрастался, становился почти полумиллионным, но по-прежнему большую часть его населения составляли выходцы из России. Эмиграционные волны в начале 20-х годов всколыхнули жизнь Харбина — забурлили политические страсти, стали создаваться различные партии, организации. Возникло много кружков и объединений — литературных, научных, художественных. Появилась сеть библиотек — общественных и частных — с тысячами томов книг и журналов на разных языках. Самым большим книгохранилищем города считалась Центральная библиотека КВЖД, директором которой многие годы был известный политический деятель «сменовеховец» Н.В. Устрялов. И здесь харбинцы не изменили российской традиции, назначив на этот пост одного из самых образованных и известных людей. Увы, сегодня от сказочных богатств этой библиотеки остались лишь воспоминания. Мы побывали в ее фондах и увидели довольно печальную картину: ценнейшие издания хранятся в сыром, очевидно, пораженном грибком помещении. Книги стоят на полках бессистемно, а порой и просто свалены кучей на пол, и, судя по толстому слою на них сажи и пыли, ими мало кто пользуется. А вот в Харбинском краеведческом музее нам так и не удалось побывать — был закрыт на ремонт, жаль, потому как заведомо знали, что созданное КВЖД Общество изучения Маньчжурского края имело богатейшую коллекцию и издавало свой журнал. В этом же музее хранятся и некоторые работы русских художников, живших в Китае. В 20-х годах в Харбине собираются лучшие артистические силы России, создается своя балетная школа. Репертуару местной оперы мог позавидовать любой столичный театр, в разные годы на ее сцене пели Ф.Шаляпин, С.Лемешев, И.Козловский. А самым первым музыкальным коллективом Харбина был —ни много ни мало — симфонический оркестр, который появился здесь чуть ли не с момента закладки города и просуществовал до 1946 года. По воспоминаниям старожилов, культурный уровень русского населения Харбина был чрезвычайно высок. Здесь насчитывались десятки школ, гимназий, реальных училищ, где, случалось, преподавали даже профессора. Молодежь стремилась учиться, почти не было юношей и девушек, которые не имели бы среднего образования. Встретившись с бывшими, увы, уже последними гимназистами Харбина, я поинтересовался, какие предметы были обязательны для учеников. Каждый изучал, кроме физики, химии и математики, непременно гигиену и космографию, всего же предметов было около тридцати. Особое внимание уделялось литературе, истории и русскому языку. Выпускники харбинских гимназий, как когда-то лицеисты, обязаны были знать и теорию стихосложения... Все это, очевидно, во многом обусловило богатую и разнообразную литературно-художественную жизнь города. Здесь было много талантливых поэтов и журналистов, создавших при Христианском союзе молодых людей свое литературное объединение под названием «Чу-раевка». Настоящим литературным явлением для Харбина, по воспоминаниям профессора В.П.Петрова, живущего сейчас в Америке, стало творчество писателя Н. А.Байкова, автора нескольких романов, среди которых особенно известны за рубежом такие, как «Черный капитан», «Шу Хай», «Великий Ван». Признаюсь откровенно, к сожалению, не пришлось прочесть мне романов Н.А. Байкова, и в этом я далеко не одинок в нашей самой читающей в мире стране. Русские эмигранты 20-х годов, оставшиеся еще в Харбине, помнят и поэта Арсения Несмелова. Несмелов — это псевдоним Арсения Ивановича Митро-польского, кадрового офицера, отважно сражавшегося под царскими, а затем и под белыми знаменами. Опасность быть схваченным ГПУ заставила его в 1924 году бежать из Владивостока в Харбин. Судьба, наделив Несмелова незаурядным дарованием, словно дала ему двадцатилетнюю отсрочку... За эти годы он вырос в крупного русского поэта. Но в августе 1945 года А.Несмелов был арестован в Харбине, а месяц спустя в возрасте 56 лет скоропостижно скончался в пересыльной тюрьме под Владивостоком. Вот так, не по притче, встретила родина-мать своего блудного сына. А между тем за 20 лет «без Москвы, без России» им было издано более десятка книг... Харбин, его люди и атмосфера, удивительно узнаваемы в стихах А.Несмелова. Он был певцом и пророком своего поколения: «Мы умрем, а молодняк поделят — Франция, Америка, Китай». Его восхищал в судьбе Харбина «петровской закваски запоздалый след», но печалила роковая предрешенность этой судьбы: Милый город, горд и строен, Будет день такой, Что не вспомнят, что построен Русской ты рукой. Творческое наследие поэтов-харбин-цев необходимо вернуть из забвения, оно нуждается в обстоятельных и глубоких исследованиях. Кстати, в Амстердаме уже опубликована книга В.Переле-шина «Поэзия и литературная жизнь в Харбине и Шанхае в 1930 - 1950 гг.». Не издать ли эту книгу у нас, а также и антологию поэтов-харбинцев? Ведь девять десятых того, что было сделано в Китае русской эмиграцией — в духовно-творческом плане, — было сделано ею в Харбине — к такому выводу пришел П.Е.Ковалевский, автор обстоятельной парижской монографии «Зарубежная Россия», посвященной истории русского 34 |
