Вокруг света 1994-05, страница 9

Чтобы найти опору, он руками в рукавицах продалбливал снег до почвы и так продвигался вперед. Ему приходилось делать все с такой осторожностью, что на первый зигзаг у него ушло пять минут. А потом, приближаясь по леднику к сосне, он столкнулся с новой трудностью. Скат стал круче, накопил мало снега, и неровный участок под тонким слоем снега был покрыт длинной прошлогодней травой.

Сверху она была, как стекло, такая же, как подошвы его мокасин, и, едва с нею соприкоснувшись, ноги разъехались, он упал вниз лицом и поехал по склону, судорожно пытаясь за что-нибудь зацепиться.

Наконец это ему удалось, и минуты две он лежал, чтобы успокоиться. Он бы снял свои мокасины и полез в носках, но мороз был ниже тридцати, а при такой температуре ноги быстро замерзнут. Поэтому он продолжал продвижение прежним способом и после десяти минут невероятных усилий достиг спасительной массивной скалы, на которой стояла сосна.

Несколько ударов топором, и она свалилась в ущелье, и, взглянув вниз, он удовлетворенно улыбнулся испугу собак. Они готовы были спасаться бегством, но он криком успокоил их, и они затихли.

Теперь он развернулся, чтобы начать спуск. Путь вниз, он знал, более опасен, чем вверх, но он не предполагал, что до такой степени, пока не поскользнулся раз пять, всякий раз чудом удерживаясь на скале. Через некоторое время он вновь оказался на леднике, а следом — опасной препоной опять стала эта трава.

Он присел и посмотрел на предательский снег, покрывавший склон. Яснее ясного — целым вниз ему не добраться, а разбиваться вдребезги, как сосна, он не хотел. Однако пока он сидел в бездействии, его пробирал мороз, и озноб показывал, что нельзя больше медлить. Нужно что-то предпринять, чтобы разогнать кровь. Если он не в состоянии спуститься, идя вниз, ему остается спускаться, идя вверх. Задача под стать Геркулесу, но таков единственный выход из ловушки.

Оттуда, где он находился, ему не была видна вершина скалы, но он сообразил, что расщелина, где образовался ледник, к вершине становится все глубже. Из того немногого, что он мог видеть, расщелина обнаруживала именно такую тенденцию; еще он заметил, что лед тянется на много сотен футов зверх и там, где он заканчивается, скала вся в трещинах и по ней можно вскарабкаться. Тут и там на приличных расстояниях сквозь заснеженную ледяную гладь проглядывали обломки скал, дававшие уверенность в осуществлении его плана.

Поэтому, вместо того, чтобы зигзагами направиться вниз, он проделает другой путь, ведущий наверх, пересекая ледник под углом тридцать градусов. Самый трудный участок с травой заставил его с сожалением вспомнить о мягких мокасинах из лосевых шкур, в которых ноги ощущаешь как вторую пару рук.

Вскоре он обнаружил, что разгребать снег и цепляться руками в рукавицах за траву ненадежно и небезопасно. Они слишком толсты, чтобы в них уверенно держаться, и он их снял. Но сразу возникли новые проблемы. Когда он захватывал пучок травы, снег от соприкосновения с голой теплой ладонью подтаивал, и руки и рукава шерстяной рубахи пропитались водой. А от стужи пальцы онемели и перестали сгибаться.

Теперь ему нужна была хорошая опора для ног, на которой он бы смог постоять без поддержки, чтобы надеть рукавицы и похлопать руками по бокам, пока они не согреются.

Занемевшие пальцы существенно замедлили продвижения, но зигзаг наконец подходил туда, где кромка ледника перпендикулярно упиралась в скалу, там он вновь повернул обратно и вверх. По мере того, как он карабкался все выше и выше, он видел, что ледник имеет форму клина, и скальная опора отжимает его в сторону, к самому краю. Каждый шаг приближал Клея к пропасти, зияющей, казалось, под ним.

Хлопая руками по бокам, он обернулся, взглянул вдоль скользкого склона вниз и понял, что если поскользнется, то полетит со скоростью экспресса, чтобы потом удариться о ледяной щит Юкона.

Он обошел первую обнаженную скалу, вторую и к концу часа был над третьей, на высоте целых пятисот футов над

рекой. Но здесь при оставшихся до верха около двухсот футов, наклон ледника стал еще круче.

Каждый шаг давался труднее и был опасней, а он ослаб от затраченных усилий и без обеда Свэнсона. Два или три раза он оступился, но сохранил равновесие; однако, становясь все менее осмотрительным от усталости и длительного нервного напряжения, он стал слишком спешить и дважды поскользнулся обеими ногами, потерял зацеп, стал сползать вниз по склону. Из-за крутизны здесь было мало снега, но и то немногое, что имелось, он уволок своим телом, превращаясь в ядро снежной лавины. Безуспешно цеплялся он руками, не было почти ничего, за что можно ухватиться; Клей катился вниз все быстрей и быстрей.

Первый и второй скальный выступ был ниже, но он знал, что первая скала оставалась в стороне от его пути, и возлагал надежды на вторую. Увы, край первой все-таки зацепил его за ногу и перевернул через голову на спину. Сам удар ошеломил, и к тому же сугроб накрыл его с головой; он мгновенно представил, что будет, если он врежется головой во вторую скалу. Он перевернулся на живот и выбросил руки в стороны, прижимая их к скользкому льду. Такое торможение й развернуло его голову и плечи вбок. В этом положении он еще катился некоторое время, а потом, выбрав момент, резким рывком все же завершил поворот всем телом.

И как раз вовремя; ибо в. следующее мгновение его ступни наткнулись на выступ, ноги подогнулись, и он, крякнув от внезапного толчка, остановился. За шиворотом и в рукавах было полно снега. Он принялся его вытряхивать и, взглянув наверх, понял, куда ему .предстоит снова взбираться, и его затрясло, как в лихорадке, в глазах поплыло до головокружения. .

Прошло, наверное* целых пять минут, прежде чем он взял себя в руки, чтобы собраться с силами для нового изнурительного восхождения. Ныли ноги, он хромал, болела спина, где образовалась ссадина от топора, когда его опрокинуло назад.

Целый час добирался Клей до места, откуда сорвался, и внимательно осмотрел ледник, .становящийся круче. Было ясно, что при помощи только рук и ног ему его не одолеть. Он снова стал терять присутствие духа и. тут всцомнил о топоре.

Прикинув длину шага вверх, он разгреб снег и в смерзшемся гравии и крошащейся породе пробил на склоне неглубокую, но удобную 'ступеньку для ноги; встал на нее и повторил маневр. Таким образом, шаг за шагом, ступенька за ступенькой малаГя частичка многотрудной жизни двигалась, как муха, цотёлу горы Мусхайд, пробивая себе путь наверх:-Когда од достиг вершины ледника и встал на скалистое дно расселины, опускались Сумерки. Здесь склон устремлялся к гребню горы и становился не таким крутым, а скалы давали опоры для ног и рук. Самое худшее осталось позади, а впереди его ожидал более легкий путь.

Расщелина выходила в небольшую долинку, в которой скопился слой почвы, из нее выросла рощица тонких сосенок. Деревья все погибли, высохли и закалились, давно уже все высосав из тонкого слоя земли.

Окинув опытным взглядом лесок, Клей решил, что тут будет по меньшей мере вязанок пятьдесят. Расщелину к тому же прикрывала другая скала. Голые скалы окружали рощицу со всех сторон, поэтому деревьям не грозило быть обнаруженными. Увидеть их можно было только его же способом: вскарабкавшись сюда тем же путем.

Он продолжил подъем и, когда поднялся на гребень горы Мусхайд, его встретила яркая луна. В тысяче футах внизу у его ног мерцали огоньки Доусона. Но спуск с этой стороны при неверном лунном свете был бы опасным и сложным, поэтому он избрал плавный северный склон. Через пару часов он достиг Юкона у деревни Сиваш и пошел по реке назад, к тому месту, где оставил собак. Там он нашел Свэнсона, все еще ожидавшего у горящего костра, когда он спустится вниз.

И хотя Свэнсон от души посмеялся над его приключениями, тем не менее через неделю или чуть больше в Доусоне было прюдано пятьдесят вязанок дров по сорок долларов за вязанку, и продавцами были они со- Свэнсоном.