Вокруг света 1994-11, страница 63

наша мораль хуже морали шефа? По нашим правилам, если шеф принимает комиссионные, мы обязаны привести в исполнение договоренность. Какого рода эта договоренность, нас не касается. На этот раз оказалось, что речь идет о смерти самого шефа. — Он пожал плечами. — Так чего же вы хотите? Шеф должен умереть, а иначе чего стоят наши убеждения?

— Вы снова возвращаетесь к морали, — посетовал Холл.

— А почему бы и нет? — важно заключил Луковиль. — Ведь мир покоится на морали. В этом есть своя справедливость. Разрушьте мораль — и вы разрушите силу тяготения. Распадутся все основы. Солнечная система станет невообразимым хаосом.

Глава XII

Как-то вечером в кафе «Пудель» Холл сидел в ожидании Джона Грэя, с которым он договорился пообедать. Но Холл прождал напрасно: Джон Грэй не пришел, и в половине девятого с пачкой свежих журналов под мышкой Холл возвратился в отель Святого Франциска, собираясь пораньше лечь спать. Ему почудилось что-то знакомое в женщине, прошедшей к лифту. У Холла перехватило дыхание, и он ринулся вслед.

— Груня, — сказал он нежно, когда лифт тронулся.

На мгновение она бросила на него испуганный взгляд иссушенных горем глаз, а в следующее — схватила его руку обеими руками.

— О! Винтер! — выдохнула она. — Это вы? За вами я и пришла в отель Святого Франциска. Вы так мне нужны. Дядя Сергиус совершенно сошел с ума. Он велел мне собраться для продолжительного путешествия. Мы отплываем завтра. Он заставил меня покинуть дом и поселиться в центральной гостинице, обещая прийти позже или встретиться на пароходе завтра утром. О! Что-то должно случиться. Он задумал какой-то страшный план, я знаю. Он...

— Какой этаж, сэр? — прервал лифтер. В лифте никого не было, и Холл приказал: — Поезжайте снова вниз, — и предостерегающе остановил Груню. — Обождите. Мы пройдем в пальмовую комнату и там поговорим.

— Нет, нет! — воскликнула она. — Давайте выйдем на улицу. Я хочу пройтись. Мне хочется подышать свежим воздухом. Там легче думать. Не кажется ли вам, Винтер, что я сошла с ума? Посмотрите на меня. Я не похожа на помешанную?

— Тише, — приказал он, сжав руку. — Подождите. Мы об этом поговорим позже. Подождите.

Было видно, что она крайне взволнованна, а ее усилия сдерживать себя, пока лифт спускался вниз, были слишком мучительны.

— Почему вы не давали о себе знать? — спросил он, когда они завернули за угол Пауэл-стрит. — Что произошло, когда вы добрались до Сан-Франциско? Вы ведь получили в Денвере мое сообщение. Почему же вы не пришли к Святому Франциску?

— У меня не было времени сообщить вам, — торопливо начала она. — Голова моя раскалывается. И я не знаю, чему верить. Все как во сне. Такое наяву невозможно. Сознание дяди повреждено. Мне по временам кажется, что такой организации, как Бюро убийств, просто не существует, и все это плод воображения дяди Сергиуса. Ивы тоже ее выдумали. Сейчас же двадцатый век. Такие ужасы невозможны. Иногда... иногда я задаю себе вопрос, уж не в бреду ли я сейчас и не сиделки или доктора вокруг меня, а все эти кошмары — плод моего больного воображения. Скажите мне, щ скажите же, вы-то не плод моей фантазии — видение больного мозга?

— Нет, — сказал он серьезно и медленно. — Вы не спите, не больны и в своем уме. Сейчас вы переходите со мной Пауэл-стрит. Тротуар скользкий. Чувствуете, он скользит под ногой? Посмотрите вон на те гремящие цепи на трамвае. Ваша рука в моей руке. А вот туман тянется с Тихого океана, это настоящий туман. Вон там сидят на скамейках настоящие люди. Видите, этот нищий просит денег. Он настоящий. Смотрите, я даю ему полдоллара. Скорее всего он потратит их на крепкое виски. Я чую это по запаху. Вы почувствовали? Он настоящий, уверяю вас: самый настоящий. И мы настоящие. Пожалуйста, поверьте в это. Ну, а теперь скажите, что вас тревожит?

— Правда, что существует какая-то организация убийц?

— Да, — ответил он.

— Откуда вы знаете? Может быть, это только предположение? Может, вы под воздействием дядиного помешательства?

Холл невесело покачал головой.

— Мне хотелось бы, чтобы это было так. К несчастью я знаю о ней не от него.

— Откуда вы знаете? — крикнула она, судорожно прижимая пальцы своей свободной руки к виску.

— Я временно исполняю обязанности секретаря Бюро убийств.

Она отпрянула от него и почти выдернула руку из его руки. Он удержал ее только силой.

— Вы принадлежите к банде злодеев, что пытается убить дядю Сергиуса!

— Нет, я не принадлежу к банде. Я только распоряжаюсь ее фондами. А вам говорил... э... дядя Сергиус что-нибудь о... э... банде?

— Он бредит ею беспрестанно. Он так обезумел, что уверяет, будто создал ее.

— Это правда, — твердо сказал Холл. — Он сумасшедший, это несомненно, и тем не менее — это он создал Бюро убийств и возглавил его.

Она вновь отпрянула и попыталась вырвать руку.

— Теперь вам остается признаться, что это вы заплатили Бюро аванс в пятьдесят тысяч долларов за его смерть, — заявила она.

— Это так, я признаюсь в этом.

— Как вы могли! — простонала она.

— Послушайте, Груня, дорогая, — взмолился он. — Вы же не выслушали всего. Вы не поняли. Когда я вносил деньги, я не знал, что он ваш отец...

Он прервал свою речь, внезапно поняв ужасный смысл своей оговорки.

— Да, — сказала она, успокаиваясь, — он сказал мне, что он мой отец. Но я и это считаю бредом. Продолжайте.

— Так вот, я не знал, что он ваш отец, как не знал и того, что он ненормальный. Впоследствии, узнав все, я умолял его отказаться от исполнения моего заказа. Но он безумен, как и все они. А сейчас он накануне какого-то нового ужасного шага. Вы предчувствуете что-то страшное. Скажите, что вызвало ваши подозрения? Может быть, нам удастся это предотвратить.

— Послушайте. — Она прильнула к нему и снова торопливо заговорила тихим голосом: — Нам нужно многое объяснить друг другу. Но вначале о самом страшном.

Когда я прибыла в Сан-Франциско, первое, что я сделала, сама не знаю почему, было какое-то смутное предчувствие, — я вначале направилась в морг, а потом обошла больницы. И нашла его в немецком госпитале с двумя серьезными ножевыми ранениями. Он сказал мне, что получил их от одного из убийц.

— От человека по имени Хардинг, — прервал Холл и высказал предположение: — Это произошло в пустыне Невады, возле Виннемуки, в поезде.

— Да, да. Он назвал эту станцию. Он так и сказал.

— Видите, как все совпадает, — убеждал Холл. — Во всем этом может быть немало безумия, но само это безумие — реально, а мы с вами во всяком случае в своем уме.

— Да, но не перебивайте меня, не мешайте, — она, казалось, снова приходя в себя, сжала его руку. — Нам много надо сказать друг другу. Дядя очень хорошо о вас отзывался. Но не это я хочу сказать. Я сняла дом с обстановкой на самой вершине Ринкон-горы, и как только позволили доктора, перевезла туда дядю Сергиуса. Вот уже несколько недель мы живем там. Дядя совершенно поправился, вернее — отец. Да, отец. Теперь я поверила в это; теперь, кажется, я должна верить всему. И так до тех пор, пока я не пробужусь и не обнаружу, что все это кошмар.

Вот уже несколько дней дя... отец занят хлопотами по дому. Сегодня, упаковав все для отплытия в Гонолулу, он отправил багаж на борт парохода, а меня послал в отель. До сих пор я ничего не знаю о взрывах, если не считать некоторых смутных представлений, почерпнутых из книг, и все-таки я ^пверена, он заминировал дом. Он что-то зарыл в подвале. Он вскрыл стены большой столовой и снова заделал их. Я видела, он прокладывал провода в простенке, а сегодня все подготовил, чтобы вывести провода из дома в кустарник возле ворот. Возможно, вы догадаетесь, что он задумал.

В эту минуту Холл вспомнил, что Джон Грэй не сдержал своего слова и не пришел в театр.

— Что-то обязательно должно там случиться сегодня вечером, — продолжала Груня. — Дядя собирается присо

61

I