Вокруг света 1994-11, страница 61

груду исписанных бумаг из-под рук мертвеца. Маргвезер умер, когда просматривал свои рукописи. «Некоторые отдельные мысли о смерти», — прочитал Холл заголовок, потом нашел монографию: «Попытка объяснения некоторых странных психологических особенностей».

Если эта улика будет найдена вместе с телом, то ничего хорошего семье Маргвезера не принесет, решил Холл. Он сжег рукописи в камине, выключил лампу и, никем не замеченный, покинул дом.

Рано утром новость о гибели коллеги ему принес Стар-кингтон. Газеты опубликовали сообщения о событии только к вечеру. Они перепугали Холла. Было помещено интервью с маленькой служанкой, своими заспанными глазами она много подметила: описание посетителя, впущенного ею накануне в одиннадцать часов ночи, было безупречным. Подробности были описаны почти с фотографической точностью. Холл встал и подошел к зеркалу. Девочка не допустила ни одной ошибки. Увиденное им отражение в точности соответствовало внешности человека, разыскиваемого полицией. Это был он, вплоть до булавки в галстуке.

Холл спешно перерыл свой гардероб и оделся так, чтобы, по возможности, быть менее похожим. А затем, вскочив в такси у черного хода гостиницы, объехал магазины и приобрел все новое от головного убора до ботинок.

Взяв билет на поезд, идущий на Запад, Холл возвратился в отель. Ему повезло: позвонив Гру-не, он застал ее дома и смог сообщить о своем отъезде. Он решился сказать ей faкжe, что Драгомилов должен объявиться в Денвере, и посоветовал ей следовать за ним.

Только когда поезд покинул город, он вздохнул несколько спокойнее и не торопясь обдумал положение. Вот и он, думал Холл, оказался на тропе приключений, идиотски запутанной тропе. Начав с попытки проникнуть в Бюро убийств и развалить его, он влюбился в дочь его организатора, стал временно секретарем Бюро, а теперь его разыскивает полиция по подозрению в убийстве члена организации, уничтоженного шефом Бюро. «Нет, хватит с меня практической социологии, — решил он. — Только бы мне выпутаться из этой истории, я ограничусь теорией и буду заниматься только кабинетной социологией».

На вокзале в Денвере его встретил печальный Харкинс — руководитель денверского отделения. Они сели в машину и помчались на окраину.

— Почему вы нас не предупредили? — спросил Харкинс укоризненно. — Вы дали ему ускользнуть, а мы были уверены, что вы с ним рассчитаетесь в Сан-Луисе, поэтому не приготовились.

— Разве он уже прибыл?

— Прибыл? Бог мой! Прежде чем мы узнали об этом, он успел разделаться с двумя нашими: с Боствиком — он был для меня как брат — и Калкинсом из Сан-Франциско. А теперь пропал Хардинг — второй человек из Сан-Франциско. Это ужасно! — Он умолк, содрогнувшись. — Я расстался с Боствиком всего за четверть часа до гого. Он так был бодр и весел. Что-то теперь станется с его милой семьей! Его жена безутешна!

Слезы застилали ему глаза, и он сбавил скорость. Холл удивился. Перед ним был новый образец безумца ~ сентиментальный убийца.

— Почему же это ужасно? — задал он вопрос. — Вам же не привыкать к смерти других людей. Здесь та же история.

— Нет, это совсем другое. Он был мне другом, товарищем.

— Вероятно, и у тех, кого убили вы, были друзья и товарищи.

— О, если бы вы видели его в кругу семьи! — причитал Харкинс. — Это был образцовый муж и отец. Он был хороший человек, замечательный человек, настолько деликатный, мухи не обидит.

— Но ведь с ним случилось только то, что он сам проделывал с другими, — возразил Холл.

— Да нет же! Ничего похожего, — горячо воскликнул

собеседник. — Если бы только вы его знали. Узнать его — значило полюбить его. Все его любили.

— И жертвы тоже?

— Ну, если бы им представился случай, они не могли бы не полюбить его, — убежденно произнес Харкинс. — Если бы вы знали, сколько добрых дел он совершил и еще мог бы совершить. Четвероногие обожали его. Даже цветы любили его. Он был президентом Общества гуманности и активным борцом против вивисекции, он один работал за целое общество по борьбе с истязанием животных.

— Боствик... Чарльз Н.Боствик, — вспомнил Холл. — Да, я помню. Я встречал его статьи в журналах.

— Да кто же его не знал! — восторженно прервал Харкинс, он высморкался. — Он был словно рожден для до

бра, для великих добрых дел. Я бы с радостью поменялся с ним местами, хоть сейчас, чтобы возвратить его в этот мир.

Если не считать этой необычной любви к Боствику, Холл нашел в Харкинсе энергичного и умного человека. Харкинс остановил машину у телеграфа.

— Я просил их сегодня оставить для меня все утренние сообщения, — пояснил он, выходя из машины.

Минуту спустя он возвратился, и совместными усилиями они расшифровали полученную телеграмму. Она пришла из Огдена от Хардинга.

«Взял курс на запад, — гласила она. — Шеф в поезде. Ищу возможность. Надеюсь на успех».

— Его нужно остановить, — предложил Холл. — Ему же не справиться с шефом.

— Хардинг — сильный и осторожный человек, — убежденно заявил Харкинс.

— А я вам говорю, что все вы недопонимаете, против кого выступаете.

— Но мы понимаем, что жизнь организации поставле

59

i