Вокруг света 1995-01, страница 51

Лев МИНЦ,

наш спец. корр. Фото Антона АППУХАМИ

ЧАЕПИТИЕ

ВДЕМРЕ-КАЛЕ

«Секиз гюн бакмак, отуз гюн язмак»

(непереводимая турецкая пословица, переведенная в самом конце)

О КОФЕ — ВМЕСТО ПРЕДИСЛОВИЯ

Наш полет длился три с половиной часа и проходил очень спокойно. Тряхнуло, да и то не сильно, только один раз, но именно тогда, когда передо мной на ненадежном самолетном столике стоял пластиковый стаканчик с кофе. Содержимое стаканчика тут же оказалось на моих брюках. Это было неприятно, особенно потому, что брюки были белые: я ведь летел на самый юг южной страны. Тут же подскочил стюард, принесли салфетку, i моченную холодной водой, моя соседка — энергичная молодая дама взяла салфетку в свои руки, и очень скоро от пятна остались еле заметные следы — во всяком случае, в аэропорту выйти не стыдно. А к нам спешила стюардесса с новой салфеткой и новым стаканом кофе. Самолет был с обслуживанием международного класса. Инцидент был улажен. И все-таки легкое недоумение у меня осталось: от турецкого кофе можно было бы ждать больших результатов. А какого еще кофе, сваренного турецкими стюардессами в турецком самолете, я мог ждать?

Я столь подробно останавливаюсь на этом, в общем-то, малозначительном событии лишь потому, что среди стереотипов, возникающих при слове «Турция», свое почетное место занимает кофе по-турецки, и, предвкушая встречу с этой страной, я представлял себе дымящуюся джезву («турку» — как ее еще зовут) и исходящий от нее дивный аромат.

Забегая вперед, скажу, что за восемь дней, проведенных в этой стране, мне не довелось попить хорошего кофе. Зато не было места, где подавали бы плохой чай: чай был везде великолепен. И вообще, как выяснилось, турки предпочитают чай, и пьют его гораздо больше, чем кофе.

Впрочем, хватит о кофе — просто он позволяет мне сказать несколько слов о том, как и почему я попал в Турцию, что хотел там увидеть. И что увидел.

В Турцию я попал случайно, по путевке фирмы «Евротур». С другой же стороны, мое путешествие в эту страну случайным не назовешь.

Класса с 8-го я мечтал поступить в Институт востоковедения, не зная, правда, точно, на какое отделение. Но после дня открытых дверей остановился на турецком и даже, прочитав несколько хороших книг, узнал о существовании науки «тюркология».

К сожалению, в том, 1954-м, году, когда я кончил школу, Институт востоковедения закрыли. Навсегда. Тогда в моде была песня: «Не нужен нам берег турецкий, и Африка нам не нужна».

Африка понадобилась очень скоро; турецкие и другие восточные берега тоже стали вызывать интерес, и вуз возродился в виде Института восточных языков при МГУ. Но я уже учился в том же МГУ на другом факультете, и для изучения интересных мне языков приходилось тратить время в ущерб предметам из расписания.

Много лет спустя, раздобыв учебник турецкого языка, я занялся им для собственного удовольствия. А недостаток практики разговорной речи стал возмещать на московских базарах, где, слава Аллаху, всегда хватало людей с родным, очень близким к турецкому, языком. Меня понимали, я понимал, но с течением времени все больше и больше перенимал на базаре их интонации, выражения и даже жесты. Уже в первые дни в Турции я обнаружил, что многие мои выражения и акцент вызывают непонимание, а то и смех. (Тут нет ничего удивительного: ничто так не смешит людей, как выражение из родственного языка — то смысл совсем другой, то манера произношения). Кроме того, Турция представлялась мне большим Азербайджаном, по крайней мере, чем-то очень похожим. Турции я до того не видел, да и турок встречал редко.

Так как соседка прямо в самолете — темнорусая дама с европейскими манерами — оказалась турчанкой и проявила сочувственный интерес, услышав, как мы с моим коллегой по журналу Александром Ребриком разбираем названия на карте, я решил взять быка за рога. И, составив по учебнику под редакцией Гуссейнова фразу, вступил в разговор.

Она меня поняла! А я понял ответ и понял ее вопрос и, обменявшись первыми фразами, мы, к моему восторгу, заговорили. Шло даже неплохо, пока я не спросил о ее муже: по Гуссейнову — «коджа».

— Откуда вы знаете это староосманское слово? — спросила соседка с уважением. Таким же архаичным оказалось и слово «супруга» и многие другие. — Сейчас так никто не говорит. — И она сказала как.

Увы, как и многие наши учебники иностранных языков (да и не только языков!), труд ученого Гуссейнова не всегда соответствовал действительности. Неблагодарная, она убегала от логичных и продуманных построений. Все же я признателен учебникам, словарям и ученым книгам: основу они заложили.

Й во многом эту неделю я корректировал свои — впрочем, не только свои, а вообще расхожие — представления и стереотипы. Мои записки не претендуют на глубину и всеохват-ность: Турция велика и разнообразна, а я познакомился только со Средиземноморским побережьем, очень специфическим районом страны. Но и это оказалось поучительным.

Нас разместили не в городе Ан-талья, а в двух часах езды от нее — в деревне с, казалось бы, по-славянски звучащим названием — Текирова, в симпатичном отеле «Golden Horn» — «Золотой Рог». Для наших с коллегой Ребриком целей — знакомством с побережьем — это было очень удобно, ибо мы оказались почти посередине осваиваемого для туризма берега Средиземного моря.

По-турецки оно, кстати, — Белое море. Ак-Дениз.

ОДА ДОЛМУШУ

Тому, кому посчастливится попасть в Турцию, не обойтись без услуг долмуша. Естественно, я не имею в виду тех, кто предпочитает тихий отдых в гостинице, где море — рядом, а во дворе бассейн с бирюзовой водой, скажем, для матери с детьми лучше места и не придумать. Не имею я в виду и тех, кто может нанять автомобиль и ездить куда ему заблагорассудится. Я описываю долмуш (и восторгаюсь им) для тех, кому хочется попутешествовать, возвращаясь вече-

49