Вокруг света 1995-04, страница 54

том, что после публикации я получу, нет-нет, не деньги, а подлинники иллюстраций Сальвадора Дали. Но, Боже Мой, каких трудов мне это стоило!

— А как долго продолжалось ваше сотрудничество с Дали?

— Около двух лет, и продолжалось бы и дольше — мы симпатизировали друг другу, но между нами стояла неумолимая Гала. Чтобы получить больше денег от продажи картин, она заставляла Дали работать, как раба. Она вертела им, как хотела. Просто чудовище какое-то...

Машина останавливается у ворот замка Соман. Граф с тревогой рассказывает нам, что замок принадлежит муниципалитету Воклюз и сейчас здесь находится Научный центр по изучению языков Средиземноморского региона. Это дает возможность содержать замок в отличном состоянии. В замке были проведены реставрационные работы. Но у муниципалитета много долгов, и власти хотят продать замок в частные руки. Как частное владение, он будет закрыт для посетителей и научной работы. А ведь в замке Соман маркиз провел свое детство. Здесь он хотел провести старость и умереть. Но судьба еще раз посмеялась над ним.

Как и Лакост, замок Соман расположен на самой вершине горы и, как и Лакост, словно парит над долиной. Но, в отличие от Лакоста, он прекрасно сохранился. Красивые лестницы ведут нас на второй этаж, где располагались личные покои маркиза. Фрески украшают стены и потолки.

— Если бы у меня было достаточно денег, я бы сам купил замок, — с грустью признается граф.

— Вы, как и маркиз, хотели бы провести здесь свою старость?

— Да. Но, как и у маркиза, эта моя мечта несбыточна.

— Господин граф, последний вопрос: один из ваших внуков носит имя Донасьен?

— Да, верно.

— А как отнесся к этому ваш дядя?

— Перед крестинами он умолял меня и моего сына не называть внука этим именем. Но сын не послушался — и дядя проклял нас. После его смерти я узнал, что он лишил меня наследства...

«... НЕПРОСТО НАЗЫВАТЬСЯ ДЕ САДОМ, НО МНЕ НРАВИТСЯ МОЕ ИМЯ»

Париж

— Вся жизнь моего отца связана с именем маркиза. Ему очень хочется рассказать всю правду о маркизе, — объясняет Тибо де Сад, младший сын Ксавье де Сада, — и он прав. Существует много мрачных легенд о нашем предке. Вот почему отец открыл все архивы маркиза — чтобы его могли представить таким, каким он был на самом деле. Он хочет пролить свет на «преступления» маркиза, в которых его обвиняли в течение двух веков и продолжают обвинять сейчас. Я восхищен мужеством, с каким мои отец и мать взялись за дело. А это, уверяю вас, было непросто. Оба принадлежат к древним знатным родам, оба католики. Заговорить о человеке, который написал такие скандальные книги, а тем более защищать его — все это потребовало от них огромных усилий, — я тому свидетель.

Тибо де Сад принимает нас в своем скромном кабинете. Он работает в Национальной ассамблее советником депутата — помогает разрабатывать проекты новых законов.

— Политика всегда меня интересовала, — добавляет де Сад-младший между двумя телефонными разговорами. Включив автоответчик, он больше не откликается на звонки. Беседа возобновляется, и становится ясным, что истинная страсть Тибо де Сада не разработка законопроектов, не деловые связи, а его предок Донасьен — «дивный» маркиз. Нет ни одной страницы, написанной маркизом, которую бы он ни прочел. Докторскую диссертацию он защищал на тему «Идеологические течения в творчество де Сада». Много лет проработал вместе с Морисом Леве и группой исследователей издательства «Фа-яр», чтобы сначала классифицировать, а потом и опубликовать все произведения маркиза. Сейчас Тибо де Сада часто приглашают на научные конференции, посвященные его знаменитому предку.

— Ваш отец рассказывал о многочисленных почитателях, буквально «околдованных» маркизом. А каково его влияние на вас?

— Маркиз многое значит в моей жизни. Изучение его биографии и творчества — моя страсть. Но я не отождествляю себя с ним, как многие читатели, для меня — это просто мой предок.

— А как вы впервые «познакомились» с маркизом?

— Точно не помню, потому что «знаком» с ним с раннего детства. Я вырос в дружной семье. В замке Конде-ан-Бри каждый вечер после ужина мы собирались вместе за чашкой кофе. Мои родители брали из архива документы, и мы читали их вслух. Вот так просто, день за днем, я узнавал историю моего рода и, в частности, историю маркиза де Сада. Мы с братом открыли для себя сначала маркиза-человека, родственника, если хотите, а уже потом, некоторое время спустя, — писателя. Мы знаем о нем все: как он жил и страдал, положительные и отрицательные стороны его натуры. Жизнь маркиза казалась нам удивительной. Это было так интересно и занимательно, словно сам маркиз рассказывал нам о своей жизни, посылая каждый день по письму. Мы не сделали ошибки, свойственной большинству читателей, которые прочли сначала литературные произведения де Сада, а уже потом заинтересовались его биографией. Мне кажется, с маркизом надо знакомиться, как знакомились мы. Ведь творчество — лишь отражение его жизни.

— Но вам повезло больше, чем другим. Вы имели доступ к архивам маркиза, каждый вечер читали его письма. Это все равно, что разглядывать пожелтевшие фотографии своего деда.

— Да, именно так. Нам многое дало повседневное знакомство с архивами нашей семьи. Помню, как в школе учитель истории рассказывал нам о Людовике XIV или кардинале Ришелье, а нам казалось, что он рассказывает о старых знакомых, друзьях семьи, — людях, которых мы хорошо знаем. Возвращаясь из школы, мы спешили на чердак, вынимали из ящиков старинные письма с именами людей, о которых нам рассказывали на уроках истории. Часто, очень довольные, мы приносили эти документы в школу и с гордостью показывали их учителю. Однажды он рассказал нам о пергаменте и золотой пудре, которой присыпали в то время письма. На следующий урок мы принесли письмо с сургучовой печатью, которая свидетельствовала, что письмо это никогда не вскрывалось. Учитель сломал печать, и на его стол просыпалась золотая пудра...

— А много времени вы проводили на чердаке среди бумаг и документов?

— Много. Очень часто мы поднимались туда после школьных занятий, а когда не было уроков — так проводили там целые дни. Нам выпало счастье, о котором мечтают все мальчишки: огромный чердак, сундуки, набитые старинными книгами и бумагами. Много дней мы провели на «волшебном» чердаке, покрытом вековой пылью. Руки привыкали держать тяжелые фолианты, глаза — разбирать старинную каллиграфию. Это было так увлекательно, словно сама история входила в нас, когда мы держали перед глазами пергамент XII века или когда наш предок «посылал» нам письмо из века XVIII. Так мы узнали маркиза.

— Когда вы в первый раз прочли его литературные произведения?

— Впервые — в семнадцать лет, а потом перечитал в двадцать два года, перед защитой диплома. Первое чтение было поверхностным, но при втором я обнаружил политическое и философское значение этих произведений.

— А первое впечатление от «Жюстины» и от «120 дней Содома?»

— Я был разочарован. Маркиз-писатель сильно отличался от человека, чьи письма я читал. В романах я не нашел того «огня», который озаряет все его письма.

— А насилие, эротика, извращения, описанные вашим предком, не ужаснули вас в семнадцать лет?

— Нет, уже тогда я воспринимал описания этих сцен как прелюдию, пусть несколько особенную, к его философским рассказам и письмам. Мне казалось, что все это типично для литературы XVIII века. Но в двадцать два года, когда я начал серьезно изучать его тексты, я был потрясен. Даже был вынужден уединиться в одной из дальних комнат нашего замка... И вы знаете, чем больше я читал, чем глубже погружался в творчество маркиза, тем меньше времени мог находиться в этой комнате. Мне казалось, что там даже воздух насыщен насилием. Я читал и перечитывал сцены насилия, чтобы понять их тайный смысл. Как наяву, вставали они передо мной, заполняли все

Апрель 19 95

ВОКРУГ СВЕТА