Вокруг света 1995-11, страница 30

няли, что уже никак не успеем к условленному времени в третий промежуточный лагерь — там нас ждали к двум часам ночи.

Эти ночные часы были самыми тяжелыми, даже страшными. Устали донельзя, ходы трудные, сбой графика колоссальный, а впереди затопленный участок, в котором никто не был девятнадцать лет. Да еще выясняется, что в центре его в одном месте глубина воды

— один метр, а до кровли всего 40 сантиметров. За последние десятилетия уровень воды существенно поднялся. Пройдем или нет? А если не пройдем? О том, что сорвется переход, мы уже не думали. Думали, как будем выбираться обратно. И сможем ли, будут ли силы?

Надели гидрокостюмы. Стало легче

— освободились от тюков руки.

Вода чистая, голубая, холодная, глубиной 60-80 см. Но чиста она только для первого, задние идут уже в мутной взвеси, на ощупь. По дороге пришлось раскапывать, лежа в воде, несколько лазов, в которые не мог пролезть в своей робе Олег Бобров, самый молодой, но весьма солидный член экспедиции. Больше всех сил сохранил Павел Лав-ренко, старший из нас.

Но вот проползли пролезли и вышли на ход, соединяющий усатовский район «Бенина воронка» и Кривобалковские катакомбы. Это уже такая даль, что даже и названия месту нет. Идем по почти прямой галерее, прерываемой завалами и затопленной водой. Проходить между остановками на отдых стали уже метров по 40-60. И сразу вернулась мысль о таинственной пещере.

...Сейчас в районе Одессы известно 68 естественных пещер. Некоторые из них очень большие. Так, длина Новороссийской пещеры — 1450 метров, Натальиной — 1290. Одна из таких пещер, по нашим предположениям, находилась недалеко от тех мест, по которым пролегал маршрут экспедиции. О ее существовании я узнал в 1973 году от «леваков» — так мы называем любителей побродить по катакомбам. Позднее мне попал в руки даже образец камня из этой пещеры. Он меня очень удивил

— натеки на нем были толщиной в три-четыре сантиметра, тогда как обычно бывают не более сантиметра. Да и были они из прозрачного желтоватого кальцита, а не из гипсовых кристаллов. Но координаты пещеры тогда никто точно указать не мог.

Лишь позднее, когда экспедиция завершилась, мы спустились за оставшимся в катакомбах снаряжением и все-таки отыскали эту пещеру и даже расчистили два ее ответвления. Стены и потолок пещеры были покрыты сталактитами, гребнями и корками из прозрачного желтоватого мраморного оникса — казалось, что вся она залита стеклом. Назвали мы пещеру Одинцовской — в честь доцента Одесского университета, сделавшего первое описание самой знаменитой городской пещеры — Заповедной...

Но вернемся к экспедиции. Мы дошли до места, которого боялись. Удача — там произошел обвал, и кровля стала выше. Прошли. Появилось второе дыхание. О сроках речь, конечно, уже не шла. Но теперь мы знали, что дойдем до конца маршрута.

Переходы удлинились до 80-100 метров, а затем даже до 150. Прошли галерею, названную нами в честь нашего

спонсора «Роника», и попали в сухие, но сильно заваленные выработки. Завалы высотой метров по пять-шесть, даже до красной глины, что лежит над известняками. Самих выработок не видно. Идем над ними по полостям, которые образовались, когда обрушилась кровля. Здесь, прямо на завалах, и перекусили хваленым шоколадом «Марс», запивая тоником. Предложил ребятам по глотку водки из НЗ, отказались, да и правильно.

Время уже 2.30. Нас ждут, волнуются, а мы еще очень далеко от лагеря и ускорить движение не можем. Когда проползли сквозь завалы, снова начались затопленные выработки. Но мы их уже не боялись — непроверенная трасса кончилась, здесь мы бывали всего пять-семь лет назад.

ИДЕМ НА «АВТОПИЛОТЕ»

Надеемся, что основные трудности позади. Кривобалковские катакомбы, по которым идем, считаются пригородными, и фактически мы находимся в городе. Ходы здесь в хорошем состоянии, обвальные районы легко обходим благодаря густой сетке выработок. Главное, уже не нужно постоянно сгибать шею — высота выработок под два метра. Одну, особенно большую галерею высотой в четыре метра и длиной 180 метров — прямо проспект — назвали галереей «Пассаж» в честь нашего второго спонсора

Этот район Кривобалковских катакомб соединяется с городскими катакомбами района К-29, где находится наш третий промежуточный лагерь. К-29 — это региональный индекс, какие присваиваются всем изучаемым подземным полостям, которых всего в Одессе известно около четырех сотен.

Вспомнились недавние работы в городских катакомбах в районе Театра музыкальной комедии. Это престижный курортный район, рядом с морем. Кажется, здесь все уже известно. Но, вышло, что и здесь нас ждали открытия. Чтобы попасть под землю, мы спускались в 37-метровый колодец с прогнившими ступенями. Сверху казалось, что деревянная лестница цела, но, как только ее касалась нога, доски превращались в щепки. Под землей мы почувствовали дуновение холодного воздуха. Когда разобрали «бутовку», сквозняк хлынул с такой силой, что загасил свечу. Так мы попали в новую, еще никому не известную часть катакомб. В одном из забоев обнаружили трещину шириной два-

три миллиметра, но с закопченными краями. Казалось, за ней горели огни. Прошли сбойку — и попали в еще одни неизвестные катакомбы. И это сегодня, под самым городом! Вот почему я затрудняюсь дать точный ответ, когда спрашивают о длине одесских катакомб.

Старые полицейские рапорты свидетельствуют, что в таких районах до революции собирался всякий преступный элемент. Мы сами часто в походах по подземельям города встречали следы воровских «малин» — вытесанные из известняка столы, стулья, колодцы и соответствующую настенную «живопись». В прежние времена в катакомбах было удобно и прятаться, и хранить краденое. Мы как-то даже нашли давний тайник — известняковый кирпич, за которым оказалась полая ниша, где лежало несколько ржавых ключей. Рассказывают, что в дореволюционные годы где-то в районе Аркадии один из воров спрятал золотую копию «Титаника», сделанную известным ювелиром. Но пока наши экспедиции в этот район находок не принесли

Потом в одесских катакомбах хоронилось белогвардейское подполье, потом их обживали красные партизаны. По моим сведениям, последние уголовные элементы спускались в катакомбы отсидеться в конце семидесятых. Именно тогда по одной из экспедиций в подземелье стреляли. Теперь бывшие бандиты живут в самых роскошных гостиницах и виллах и не вспоминают о сырых и холодных подземных коридорах.

После того, как затопленные выработки кончились, мы бросили все лишнее снаряжение: гидрокостюмы, робы, сапоги, севшие аккумуляторы. Идем снова налегке. Проходим по 400-500 метров. Но — новая беда. Как только садимся отдыхать — сразу засыпаем. Время уже около трех часов ночи, устали дьявольски. Поэтому делаю так: сажусь в самую неудобную позу, ребята засыпают мгновенно, я не сразу. Но как только чувствую, что тоже засыпаю, встаю, кричу: «Вперед!» Они молча и безропотно встают и, как роботы, идут дальше. И так много раз подряд.

Один раз, правда, мы таким образом сошли с трассы и зашли в тупик — «автопилот» подвел. Но в основном идем верно. Уже начали попадаться наши маркировки этого года. Однако расстояние до лагеря, по подземным меркам, еще огромное...

На одном из переходов увидели на камнях пустую банку из-под сгущенного молока. Я сразу понял, что это банка из пайкового набора вспомогательного отряда. Лавренко по своему обыкновению начал спорить, что это не так. Но, в

ш

Ноябрь 1995 вокруг света

I