Вокруг света 1996-06, страница 63

Разбить валун? Он наклонился над камнем, потом чуть поднял глаза и увидел светлое отверстие, закрытое листьями: в пещеру проникал дневной свет.

Фернандо кинулся к выходу. Высунул голову наружу. То, что в первое мгновение показалось ему ослепительным светом, оказалось полумраком. Никакого солнца; с неба, которого он не мог даже увидеть сквозь стену джунглей, низвергались потоки воды. Стрелы дождя навылет пронизывали листья. Жестяной гул заполнял джунгли, и они, напоенные водой от верхушек деревьев до корней, напоминали скорее подводный мир, чем тропический лес.

Опустившись на колени под каменным козырьком, Фернандо положил свой бесценный груз на слой жухлых листьев и развернул ткань.

Жемчужины ничуть не изменились! Они были такими же блестящими и гладкими, но теперь на их эмалевую белизну падали отсветы зелени. «Как они играют при разном освещении, — подумал он. — Ну, прямо живые, в них таятся все цвета радуги...»

Он резким движением накрыл жемчужины и беспокойно осмотрелся, но его окружали лишь деревья, плотная путаница плюща, пальмочек и агав. Все было затянуто туманной водяной пылью.

«Оставлю их где-нибудь здесь, — размышлял Фернандо. — Никто не узнает о моей находке. Потом вернусь и перенесу все из пещеры в джунгли. Раз в год буду выкапывать сколько мне понадобится...»

Он не мог усидеть на месте. Дождь не прекращался, к тому же мог появиться доктор. Фернандо двинулся вдоль скалы, прячась под козырьки, но все равно то и дело попадал под холодный душ. Известняковая стена, нависшая над головой, неуклонно сворачивала влево и, пройдя несколько сотен шагов, Фернандо понял, что оказался в замкнутом колодце. Во все стороны расходились черные коридоры, а колодец, скорее всего, образовался в том месте, где обвалилась кровля. В центре обширного круга еще сохранилась куча больших обломков, не размытых дождями. Семена, сыпавшиеся сверху, проросли на дне колодца, и теперь, спустя много лет, стройные стволы поднимались даже над землей, соперничая с деревьями окружающего колодец леса.

«Чтобы выбраться, — думал Фернандо, — надо снова блуждать по пещере, а бензина в лампе хватит на час, не больше. Теперь, когда я уже отыскал сокровище, рисковать нельзя».

Под корнями альмасиго — рыжего мастикового дерева — он выкопал яму и по одной сложил в нее жемчужины. Замаскировал свалившееся на него богатство землей, листьями и ветками. Оставил себе лишь несколько жемчужин, потом погасил лампу, повесил ее крючок на локоть, накинул на спину уже пустую рубаху и, обхватив руками и ногами ствол пальмы, вымахавшей у самой стены, взобрался по нему на край колодца.

Сделал первый шаг в глубь джунглей и только тут по-настоящему понял, что творится под открытым небом. Он мгновенно попал под ливень, вода заливала уши, проникала в рот и нос, лишала дыхания и при этом со страшной силой колотила по плечам и голове. Он шагнул под зонты банановых дистьев, но и здесь не удалось скрыться от взбесившейся воды. Было холодно, его начал бить озноб, и стало ясно, что если он хочет остаться в живых, то должен любой ценой добраться до человеческого жилья, прежде чем наступит ночь.

Фернандо знал, что находится где-то на склонах Моготе Вирхен и в какую сторону не пойдет, обязательно спустится в долину. Он выбрал направление, где чаща казалась реже. Сначала местность была ровной, почти горизонтальной, и Фернандо двигался довольно быстро. Почти совсем раскисшее сомбреро он натянул на уши, наклонил голову, достал большой нож, который носил за поясом, и принялся рубить преграды из лиан и вьюнов. Однако вскоре начался небольшой наклон, потом крутизна склона увеличилась, и двигаться стало трудно. Тонкий слой почвы, который сглаживал поверхность, прикрывая отверстия и ямы, здесь был смыт, проступила чистая, омытая потоками дождей скала. Однако это не были обычные для гор плиты, блоки или стены. Вода, солнце и растительные кислоты превратили известняк в тесно сбившиеся каменные иглы с острыми верхушками, стройные обелиски и пирамиды, ступенчато спускающиеся до самого подножья горы. Между их отвесными боками зияли черные щели, а каждая из каменных башенок, на

которых Фернандо повисал, словно на башнях костела, делилась на тысячи мелких игл, ножей, острых, как бритвы, втыкающихся в кожу и раздирающих тело.

Мгновенно пальцы и ладони покрылись ссадинами и порезами, а пройденный путь все гуще метили клочки ткани, вырванной из брючин. Он медленно опускался на руках с уступа на уступ, зависая на известняковых остриях и опираясь на них ногами.

Несмотря на отсутствие почвы, из каждого отверстия, каждой щели тянулись стебли, стволы и ветви, которые сплетались в колючие преграды. От ствола к стволу, чудом уцепившись на крутизне, бежали древовидные, толщиной в руку лианы. Между ветками перекинулись мосты из вьющихся растений, каждый побег облепляли спирали вьюнов. Над отвесными стенками каменных призм растопыривали свои сабли агавы, а по голым скалам извивались многометровые ползучие кактусы. У Фернандо спина была иссечена, брюки и рубаха висели лохмами, а порванные во многих местах ботинки могли в любой момент развалиться.

Все по-прежнему заливал дождь, небо было темным, где-то за тучами солнце начало клониться к западу. Фернандо спускался уже несколько часов, упорно, метр за метром, проскальзывал между иглами-когтями джунглей. Боли в пальцах и ногах уже не ощущал. Крови на руках не видел, потому что каждую ранку тут же обильно омывал дождь. Повиснув на вытянутых руках, он не всегда находил опору для ступней. Помогали деревья, он обнимал их и съезжал с полки на полку. Цеплялся за лианы, надеясь, что в случае падения сети стелющихся растений удержат его и он не свалится в пропасть и не сядет на известняковое острие, как бабочка на иглу.

Он уже почти ничего не соображал. Перестал думать о сокровище и о докторе. В какой-то момент заметил, что потерял лампу. Со все большим трудом наклонялся, сгибал ноги. Страшная усталость охватывала тело. Он уже перестал вытаскивать торчащие из кожи иглы и не заметил, что с головы давно свалилось сомбреро.

Но он все еще надеялся, что поблизости есть дома, и по плоскому дну долины он без труда доберется до них и проведет ночь под крышей.

Однако, когда он то ли съехал, то ли свалился с дерева, преодолев уже последний каменный обрыв, ноги его подогнулись, он упал на колени и, почти ничего не соображая, ухитрился проползти еще несколько метров в сторону каменной ниши. Забрался в самый дальний ее угол и, нащупав руками подстилку из влажных листьев, свалился на них и уснул.

9

Солецкий уже не мог бы сказать, как давно висит над все увеличивающейся глубью. Чувствовал лишь, что ноги в толстых ботинках тяжелеют с каждой минутой и ему все труднее удерживать голову над водой. Он с трудом поднял свинцовые веки и увидел голову доктора Риско.

— Не спите, доктор! — пробился шепот из стиснутого горла.

Доктор раскрыл глаза — значит, жив! — и Солецкий снова провалился в полузабытье. Он не помнил, где находится и что делает. Лишь время от времени пробегавшая по телу дрожь заставляла его ненадолго очнуться.

В голове было пусто, единственное, что доходило до сознания, — это не прекращающийся шум воды. Он обеими руками стискивал рюкзак, инстинктивно понимая, что важно только одно: любой ценой не разжимать пальцев.

Временами он вглядывался в желтую искорку лампочки, горящей на каске Риско, свою он давно погасил. Велел бы экономить и доктору, если бы этот слабеющий свет, при котором они могли рассмотреть свои измученные лица, не помогал терпеть и сопротивляться искусительным уговорам ласковой, черной, мягкой волны.

Из оцепенения Солецкого неожиданно вырвало ощущение, что водная симфония обогатилась новыми звуками. Он прислушался: где-то совсем близко послышался негромкий всплеск, так, словно небольшая волна ударила в плоскую, твердую поверхность.

«Конец, — подумал Солецкий. — Это уже конец... Мы под потолком и, как только нас к нему прижмет, нам долго не удержаться...» Он зажег свой фонарь и повел лучем по стенам.

65 ВОКРУГ СВЕТА •