Вокруг света 1996-10, страница 39

ми островками зелени. Во время муссонов и в течение нескольких месяцев после них эта равнина превращается в огромное озеро, где жители близлежащих деревушек даже ловят рыбу. Повсюду, до самого горизонта видны замысловатые рыболовные приспособления, кажущиеся чем-то нереальным среди чистого поля: действительно, странно видеть рыбацкую снасть, окруженную мелким кустарником или бурьяном.

Однако, если присмотреться, то можно увидеть воду: равнину пересекает тоненькая ленточка прямого, как стрела, канала. В этот канал-то и вставили две наши лодки Именно вставили — канал был настолько узок, что, расставив руки, я почти касался его берегов. Грести в такой узкости невозможно, и даяки передвигаются, отталкиваясь от дна шестами. Нас же на каждой лодке обслуживал рулевой с хитроумным приспособлением — шестом с моторчиком, от которого шланг вел к маленькому топливному баку. На конце шеста был закреплен винт. Конечно, время от времени мы касались дна, но оно было покрыто илом, игравшим роль смазки, так что наша лодка кое-как продвигалась вперед. Временами канальчик впадал то в одно озерцо, то в другое, и тут нас подстерегали другие трудности, так как глубина в таких водоемах сходила почти на нет.

И нам на выручку приходили спасательные команды. Одетые по форме — то есть буквально в чем мать родила, — предприимчивые мальчишки, из местных, за небольшую мзду проталкивали нас до судоходных мест.

Удручающее настроение от застывшей природы усугублялось безрадостным впечатлением, которое производили на нас попадавшиеся по пути люди. Каждый раз_ч когда мы встречались с ними взглядами, они отворачивались в сторону. То же произошло и в школе, в одной из деревушек. Я хотел было сфотографировать ребятишек, высыпавших во двор во время переменки. Но, как только я поднял фотоаппарат, они, точно по команде, повернулись ко мне спинами. Не думаю, что тем самым они показывали свою неприязнь к белым: ведь многие в этих местах белых почти никогда не видели. Скорее, это объяснялось замкнутостью здешних обитателей, их изоляцией от других людей.

Целью нашего многотрудного путешествия был дом-деревня — так называемый лонгхауз — «длинный дом».

Эти своеобразные постройки представляют собой главный элемент культуры даяков. Обычно даякская деревня состоит из одного лонгхауза, а иногда двух. По длине и, соответственно, вместимости они сильно разнятся. В некоторых, достигающих 300 метров, живут по десять-двадцать семей, а то и больше.

В деревне, которую мы посетили, был только один лонгхауз: в нем проживало одиннадцать семей. Этот дом был построен,

как обычно, на высоких, крепких сваях, вытесанных из термитоустойчивого дерева. Такие опоры нужны для защиты от всяких ползучих тварей, главным образом змей, но также и от незваных двуногих пришельцев. Об этом я мог догадываться по довольно неудобному «парадному» входу, посреди которого возвышается столб с зарубками. Нам объяснили, что раньше у входа висели человеческие черепа — охотничьи трофеи. А в некоторых отдаленных длинных домах они висят и сейчас, хотя официально вывешивать их запрещено. В былые времена за черепами охотились по разным причинам — в основном, для магических ритуальных церемоний. Ну и, конечно, чтобы показать ловкость воина, их добывшего.

Взобравшись по лесенке, мы очутились в длинном коридоре, типа крытой веранды, идущей вдоль всего дома. Здесь хранится различная утварь, производятся хозяйственные работы, обсуждаются деревенские новости и устраиваются церемонии. В другой половине дома расположены семейные комнаты. По случаю нашего приезда, одну комнату уступили мне, а другую моим итальянским друзьям. К утру, однако, они перестали быть моими друзьями: новобрачная заявила мне, что она целую ночь не сомкнула глаз из-за моего храпа. Даякам в голову не приходит беспокоиться об акустических «удобствах» своих жилищ — перегородки внутри домов тоненькие, так что слышны даже малейшие звуки

После завтрака мы решили отправиться дальше на драндулете, лишь

отдаленно напоминавшем автомобиль. Жалуясь на головную боль после бессонной ночи, моя капризная попутчица хотела остаться в лонгхаузе, но муж ее все же уговорил: «Ты подумай, — сказал он в заключение, — ведь другого такого случая повидать Борнео у нас может больше и не быть».

Но примерно на полдороге наше «механическое чудо» заглохло. Обратно было километров восемь, и все больше по крутым склонам да под паляшим экваториальным солнцем...

Наконец мы снова сели в лодки и собрались возвращаться к реке, где нас ждали пароходы. В обратный путь тронулись молча. Однако через некоторое время тишину на

рушил пронзительный жалобный вскрик. Обернувшись назад, я увидел, что лодка новобрачных безнадежно застряла. Из-за неопытности рулевого винт сломался — и теперь их надо было брать на буксир. Моя лодка не годилась для этого. Так что им ничего не оставалось, как сидеть и ждать, пока мы доберемся до ближайшего населенного пункта и пошлем им подмогу. «Да уж, Борнео, оказывается, далеко не самое лучшее место, где можно славно провести медовый месяц», — подумал я, жалея своих попутчиков...

Вскоре мы уже плыли все вместе вниз по течению Махакама. А когда вернулись в устье, капитан мне сообщил, что в общей сложности мы покрыли около тысячи ста километров

адо быть опытным путешественником, чтобы проникнуть из Калимантана в малайзийские провинции Са-равак и Сабах. Для этого нужно перевалить

Черепа в сетке из ратановой лозы и сейчас можно увидеть в некоторых отдаленных «длинных домах» даяков. Это - давние охотничьи трофеи.

через поросшие джунглями известняковые горы, не очень высокие — всего-навсего од-на-две тысячи метров, но с довольно крутыми склонами.

Джунгли кишат змеями, пиявками и раз- -личными насекомыми. Недаром отдельные области Борнео начали исследовать только после второй мировой войны. Так что куда проще сесть на самолет в Сингапуре и приземлиться в Сараваке. Что я и сделал прошлым летом.

В свое время Саравак и примыкающие к нему области Калимантана были центром беспощадной охоты за черепами, и она длилась там дольше, чем в других местах. В этом деле особо отличилось племя ивбан.

42

ВОКРУГ СВЕТА