Вокруг света 1996-10, страница 51

f

вихрем крови и перьев, — аэрокар закрутило. Я отключил второй двигатель и пошел на снижение. Приземлились мы несколько неудачно. Я сломал себе руку, а Джемма разукрасилась синяками с головы до пят. Из большой ссадины на лбу сочилась кровь. Но хоркин пережил приземление не так благополучно — превратился в мокрую лепешку. Видимо, в состав жидкости, бурлящей в его теле, входили какие-то разъедающие вещества, потому что на плече у Джеммы, где сидело существо, расплылось пятно, смахивающее на ожог кислотой.

Джемма впала в истерику, и хотя все-таки удалось ее немножко успокоить, мне начало казаться, что на нее так повлиял вовсе не страх близкой смерти, которой мы избегли. Она содрогалась всем телом — дело было не в страхе и не в холоде.

Поскольку мы выжили, опасности больше не существовало. План полета был введен в компьютер, и, как только обнаружат, что мы не прибыли вовремя, на поиски немедленно вылетит спасательная машина. День максимум. У нас была аптечка, поэтому раны я быстро обработал. После чего набрал веток и разжег небольшой костер. Однако мои действия не оказали на нее никакого эффекта. Она смотрела на огонь и дрожала всем телом. Я завернул ее в одеяло и постарался убедить, чтобы она заснула.

Она в ужасе посмотрела на меня:

— Нет, я не должна спать. НЕ ДОЛЖНА!

— Тебе нужно отдохнуть.

— Да. Но я не могу спать, не смею. Без хоркина мне снится... снятся плохие сны.

— Какие именно? — мягко спросил я.

Но она не ответила, лишь продолжала настаивать на том, что ей ни в коем случае нельзя спать. Поэтому, выбрав момент, когда она отвернулась, я вытащил из аптечки снотворное и украдкой бросил в ее бутылочку с водой. Вскоре она задремала. Она выглядела такой умиротворенной, такой безмятежной — в общем, я счел, что поступил правильно.

Я начал устраиваться на ночевку. Где-то вдали раздался призывный рев самки сербока, необычно печальный звук прорезал тьму. Затем он утих, и округа вновь погрузилась в тихие ночные шорохи.

Спустя час Джемма начала вся дергаться — мелкие судороги сводили ее руки, лицо, ноги. Она застонала, дыхание ее стало прерывистым и резким. Может, она была права насчет хоркина. И вдруг она закричала:

— Нет! Нет! Вернись! Прошу тебя, вернись!

Я прижал ее к себе, попытался успокоить. Она продолжала звать Трэнта Томаса. Не меня. В ее голосе звучала такая жуткая мольба, что создавалось впечатление, будто бы не боль, не смерть ее пугает, а нечто куда более страшное. Однако это была не горячка, слова она произносила отчетливо и ясно...

ЛЮДИ - ТАКИХ НЕ БЫВАЕТ, ВЫСОКИЕ ЛЮДИ, ЛЕС ИЗ ДЕРЕВЬЕВ.

СМЯТОЕ, БЕСФОРМЕННОЕ ОТСУТСТВИЕ. НЕРЕАЛЬНОСТЬ.

ЭХО ВНУТРИ ЕЕ ГОЛОВЫ, ХНЫКАНЬЕ.

МУЖЧИНА РЯДОМ С НЕЙ. СТОИТ ЕЙ КОСНУТЬСЯ ЕГО, КАК ОНА НАЧИНАЕТ ТАЯТЬ ПРИЗРАЧНОЙ ДЫМКОЙ. ТОЛПЫ ПЛАВЯТСЯ И ИСЧЕЗАЮТ, КАК ЖЕЛАТИН В ОГНЕ.

ОНА ПЫЛИНКА В ПУСТОЙ ВСЕЛЕННОЙ, МУРАВЕЙ В ОБНАЖЕННОЙ ПУСТЫНЕ, ГИБНУЩИЙ ОСТРОВ В БЕЗБРЕЖНОМ ОКЕАНЕ.

ГОРИЗОНТ ДВИГАЕТСЯ. КАМНИ, ОГРОМНЫЕ ЧЕРНЫЕ СКАЛЫ. ОНИ СКОЛЬЗЯТ ПО НАПРАВЛЕНИЮ К НЕЙ, ОСТАВЛЯЯ ГЛУБОКИЕ РЫТВИНЫ В ЗЕМЛЕ. ОНА ПЫТАЕТСЯ БЕЖАТЬ, НО ЗЕМЛЯ ХЛИПКО РАССТУПАЕТСЯ, ПРЕДАТЕЛЬСКИ ХВАТАЕТ ЕЕ ЗА ЛОДЫЖКИ.

ПЕРВАЯ СКАЛА НАСТИГЛА ЕЕ. ЗАДЕЛА ОСТРЫМ ВЫСТУПОМ. ОНА НЕ ЧУВСТВУЕТ УДАРА: КАМЕНЬ БЕСПРЕПЯТСТВЕННО ПРОХОДИТ СКВОЗЬ ЕЕ ТЕЛО.

ГДЕ ОН ПРОШЕЛ, НЕ ОСТАЛОСЬ НИЧЕГО...

— Нет! — снова закричала она. — Не избавляйтесь от меня! Я ХОЧУ ТРЭНТА!

И она проснулась.

— Джемма, Джемма, все хорошо, — заговорил я. — Я здесь, тебе ничего не угрожает, это просто сон.

Сон, да не просто.

— Моя мама! — разрыдалась Джемма. — Они убили мою маму!

Она говорила так, будто это произошло на самом деле.

— Кто убил, Джемма?

— Рабовладельцы!

Тут в голове моей что-то щелкнуло, и я все понял. Я давно это знал, просто не хотел признавать. ВСЕ ЗАВИСИТ ОТ ТОГО. КТО ОПРЕДЕЛЯЕТ ЭТИ «ЧЕЛОВЕЧЕСКИЕ» РАМКИ.

— Ты родилась на «Посеребренном Куполе», — полувопросительно сказал я.

-Да.

— Бедняжка. — Неоригинальное высказывание. Однако ничего лучше мне на ум не пришло.

— Мне не нужна твоя жалость.

— Ты ее и не получишь. Но позволь мне сострадать тебе — и любить тебя.

Она не сломалась. Историю свою она рассказывала плоским равнодушным голосом, почти как песню пела. Страшный рассказ, ужасный даже для слушателя. Но чтобы пройти через это — нет, такое не поймешь, пока сам не переживешь.

Один лишь костяк.

Джемме было восемь лет, когда наткнулись на «Посеребренный Купол» и А&П принялась склеивать все по кусочкам. Ее хозяин завладел ею в возрасте пяти лет. По стандартам «Купола», он был довольно добрым человеком. Ему нравились маленькие девочки.

В качестве любовниц.

Однако он хорошо обращался со своими рабынями. Плеть в ход пускал только когда они не слушались или допускали какую-нибудь неловкость: ни разу он не убил рабыню в приступе гнева; даже калечил только за худший проступок — за дерзость. И отсылал рабынь в жертвенные ямы лишь когда уставал от них.

Он также держал и зрелых рабынь, поскольку уборка и приготовление обеда требовали более координированных умов и тел. Одной из таких рабынь и была мать Джеммы. Он устал от нее через год.

Ее насмерть забили камнями в ямах. Очень милосердная смерть — по сравнению с остальными. Она умерла всего лишь через час.

Шестилетняя Джемма видела все это. Неудивительно, что она так боялась того, что от нее избавятся. «С глаз хозяина прочь».

Она явилась свидетельницей куда более ужасных смертей — но то избиение камнями прочно впечаталось в ее мозг. Психологи и ее реконструировали — в некотором роде, поскольку от первозданной личности осталось куда больше, чем обычно в таких случаях. Они несколько стерли образ камней из ее разума, но изничтожить совсем не смогли, поскольку он въелся слишком глубоко. Они могли дать ей базовые знания нормального члена человеческого общества, могли переориентировать ее сексуально, могли подавить любые суицидальные импульсы — но не могли изничтожить этот сон. Вернее, могли, но только изничтожив саму Джемму. Поэтому они дали ей хоркина, который должен был поддерживать ее на чувственном уровне и убирать негативные эффекты сновидений.

Говорили мы очень долго, специально, чтобы она не заснула. Я спросил ее, как она познакомилась с Трэнтом. Мне уже было известно, что он входил в состав спасательной команды. На самом деле, я хотел знать, почему она звала его, а не меня.

— Он был... думаю, ты бы назвал его санитаром. Ничего особенного. Но когда меня лечили, именно он каждый день приносил мне пищу. Я боготворила его.

— Не понимаю.

— И не поймешь. ОН ПРИНОСИЛ МНЕ ПИЩУ. КАЖДЫЙ ДЕНЬ. Вне зависимости от того, слушалась я его или нет. До этого я никогда не знала, когда буду есть в следующий раз; меня могли

58

ВОКРУГ СВЕТА