Вокруг света 1996-10, страница 55

Тайна Григория Мелехова

Я был дружен с потомственным ве-шенским казаком Николаем Боковым. И я, и он были большими почитателями творчества Михаила Александровича Шолохова. Боковскии курень находился по соседству с домом писателя, а отец и мать моего приятеля многие годы были дружны с его семейством. Николай Боков рассказывал много интересного и по фактографии знаменитого романа, и о некоторых малоизвестных фактах жизни самого Шолохова...

Шолохов долгое время скрывал имя и фамилию казака, который послужил прототипом главного героя романа, и этому были причины. Читатели засыпали Шолохова письмами с единственным вопросом: «Жив ли настоящий Григорий Мелехов?» Но тайну Григория Мелехова писатель не открывал. Хотя при вручении ему Нобелевской премии в Стокгольме в 1964 году Шолохов подтвердил, что у главного героя романа есть прототип, который жил и трудился в одной из станиц на Дону, но и тогда писатель не назвал его имени.

Однажды в теплый летний вечер, на скамейке у дома Бокова, в очередной раз зашел разговор о «Тихом Доне». Боков не спеша закурил и неожиданно доверительно сказал: — Настоящего-то Мелехова Григория старые казаки хорошо помнят. Звали его Харлампием Ермаковым. Прозвище у станичников он имел «Турка». Его дед, вернувшись с войны из Туретчины, привез краса-вицу-турчанку, о чем на Дону долго судачи-ли-гутарили. Почему-то молодых казачек особенно интересовало, как же он изъясняется с турчанкой, коль она не разумеет по-русски? На что старые казачки резонно замечали, что ласковую руку и скотина понимает, а уж человек и подавно. Последнее подтверждалось тем, что часто доносился из Ермаковского куреня счастливый смех турчанки, слышали, как она что-то лопотала по-своему, а он отвечал по-русски.

Через положенный срок родился у Ермакова сын, которому дали имя Василий. И как пишет Шолохов, «с той поры пошла турецкая кровь скрещиваться с казачьей. Отсюда и повелись в хуторе горбоносые, диковато-красивые казаки...»

Харлампий Васильевич Ермаков был как две капли воды похож на портрет литературного Григория Пантелеевича Мелехова. Донские казаки его сразу узнали. Да и как не узнать, если Шолохов пишет:

«Григорий в отца попер... такой же, как у бати, вислый коршунячий нос, в чуть косых прорезях подсиненные миндалины горячих глаз, острые плиты скул обтянуты коричневой румянеющей кожей Так же сутулился Григорий, как и отец, лаже в улыбке было у них общее, звероватое».

Боков рассказал, что Харлампий окончил только три класса. Женили его девятнадцатилетним парнем в 1912 году, затем служба в казачих кавалерийских частях. С началом империалистической в первый месяц войны получил боевое крещение. Рубака и храбрец был отменный. Шашкой владел и правой и левой рукой. Конь его Орел прибегал на особый свист хозяина, и Харлампий умел управлять им одними шенкелями, и руки были свободны, и, привстав на стременах, он стрелял из карабина прямо в седле, в бешеной скачке. А то, врезаясь в ряды противника, рубил сразу двумя шашками. Молодой, он воевать любил. К концу войны был полным георгиевским кавалером, получил чин хорунжего.

После ранения на фронте, уже в революцию, в станице Каменской влился в отряд знаменитого Подтелкова. Казаки любили Харлампия. И не столько за удивительную храбрость, сколько за справедливость, честность и небоязнь любого начальства.

Поначалу они с Подтелковым почти подружились. Но скоро тот пристрастился к «революционным казням» пленных казаков, подчас собственноручно рубил шашкой даже связанных.

Взятого в плен есаула Чернецова казнил прямо на площади в Пономарево, развалив шашкой надвое. Харлампий Ермаков, как потом рассказывали станичники, протолкался решительно к Подтелкову, одетому в кожаную куртку и ярко-красные кавалерийские галифе.

— Казнить казаков без суда не дело, — сказал он глухо, играя желваками, — многие взяты беляками по мобилизации, а многие по темноте своей одурманены. Действительно, большинство пленных высказывали желание влиться в отряд и драться на стороне красных

— Врагов Советской власти можно казнить и без суда, — отрезал Подтелков. И тут же приказал выделить из сотни Ермакова казаков-охотников для казни.

— Мои казаки не палачи, — гневно ответил Ермаков и увел казаков на хутор Базки на правый берег Дона.

Харлампий, приняв революцию, тем более мировую, полагал, что она должна быть победоносно-великодушной Революция вершится народом для народа, а не против

М.А.Шолохов с супругой М.П.Шолоховой в станице Вешенской. 1960 год. (Публикуется впервые.)

него. Бессмысленная жестокость, жажда крови, виселицы и расстрелы были для него неприемлемы.

Немаловажно и то обстоятельство, что Подтелков явно превысил свои полномочия, без разбору казня пленных, среди которых было много казаков, связанных с его казаками той или иной степенью родства. Были даже родные братья, оказавшиеся кто у белых, кто у красных. Революция и гражданская война внесла небывалый раскол на Дону.

Существенно и то, что Ермаков, незадолго до этого события избранный в ревком, был представителем новой революционной власти. И отказ остановить казнь чрезвычайно сильно подорвал авторитет Подтелкова и, напротив, укрепил авторитет Ермакова как волевого и смелого защитника простых казаков.

Вместе с Ермаковым ушли из отряда Подтелкова, изрядно ослабив его, и казаки из других станиц. Он же продолжал со страшной жестокостью выполнять указания и резолюции Троцкого и Ленина, что во многом способствовало росту недовольства большевиками, а затем и восстанию на Дону казачества.

Происходящее в казачьих станицах было настолько страшным, что возмущало даже многих большевиков. Расстрелы проводились часто днем на виду у всей станицы.

63 ВОКРУГ СВЕТА