Юный Натуралист 1968-05, страница 24

22

тика Повеселел павлин, приосанился, к Викулу приластился, словно дворняжка. Кликнет хозяин его с крыльца:

— Ко мне, Хвостатик!

И тот заковыляет к нему своими длинными плюснами и клювом в ладонь уткнется. Любил, когда его сам Викул кормил а от ворчливой хозяйки нос отводил 'сторонился ее. Оттого и переживал Викул сильно, когда со двора отлучался: как бы жена не натворила глупостей. ,

Отлучаться ему приходилось частенько. В те дни с утра до вечера шумел на сельской площади горластый люд. Обсуждали, как дальше жизнь двигать, кого в волостной Совет избрать, как помещичью землю разделить несправедливее. Пристрастился Викул к народным сходкам и самое активное участие в них принимал. Такие речи закатывал — всем на удивленье!

Порешили крестьяне у кулаков хлебные излишки конфисковать в пользу голодающих. Викулу, как честного бедняка и оратора, в продовольственный отряд записали.

Заткнул он за пояс топор, выклянчил у Мирона Капустина одну из десятка собак, которые овечий гурт сторожили, и отправился во двор купца Меркушкина.

У собаки оказался отменный нюх — сразу же учуяла, где надо искать зерно. Стал Викул копать под сараем. Два мешка пшеницы выволок из ямы и погрузил на тачку. Туда же положил и огромный каравай, который обнаружил в купеческой печке.

Подвез конфискованное добро к сельскому Совету. Председатель Семен Кузьмич Рязанцев за зерно похвалил, а на дымящийся каравай покосился:

— Перестарался, Викул Евдокимович! Мы конфискуем не пироги и пышки, а лишь хлебные излишки.

— Каравай обратно, что ли, вер-тать? Нет, я лучше своему Хвостатику снесу.

Дома вошел во двор. Взгляд кинул — не бродит ли где Хвостатик? Заглянул в избу, потом в курятник, на соседний двор сбегал — пропала райская птица! Вася, видно, на речку убежал и оставил ее без присмотра...

Обхватил Викул голову руками и застонал, чуть не плачет:

— Украли, ироды проклятые!..

Плачем делу не пособишь. Сунул Викул павлинье перо под нос Миронову псу:

— Ищи злоумышленника!

Собака повела носом, навострила уши и прыгнула через плетень. Викул полез за ней следом. Они пересекли улицу и оказались у калитки шатрового дома. Меркушкиных, где были совсем недавно. «Так вот в чем дело! — рассвирепел Викул. — Решил, значит, мне за хлеб отомстить?!.»

Собака ринулась во двор. Остановилась возле погреба. Заскулила, запрыгала вокруг да около. Викул поднял тяжелую крышку и спустился в темный погреб.

Вылез он оттуда с павлином в руках. Птица тяжело глотала клювом воздух и вздрагивала.

Викул завернул Хвостатика в свой рваный зипун, чтобы отогреть. Дома выгреб из сусека остатки мякины и накормил несчастную птицу.

С того дня Хвостатика словно подме-нили. Он понуро бродил по двору, волоча хвост по земле, и не удивлял больше людей своим изумрудным веером. Потом и вовсе сник, стал даже глаза закатывать. Опечаленный Викул показал птицу фельдшеру:

— Пропиши моему Хвостатику ка-кое-нибудь лекарство.

Фельдшер осмотрел птицу и сказал:

— Не больна она вовсе.

— Как так не больна? Она же глаза заводит...

— Голодная. Вот и заводит...

Где взять корм? В избе ни зерна, ни муки, ни мякины. И трава во дворе пожухла.

Обратился Викул в Совет, к самому председателю за поддержкой. Но Рязанцев в ответ лишь посмеялся — даже слушать не захотел.

— Что мне с ней делать? Помрет ведь золотинка, — вздохнул Викул, и сердце у него сжалось от грустных предчувствий.

Он собрался уходить, когда в комнату, словно вихрь, ворвались, гремя шпорами и саблями, трое военных. Один из них — разгоряченный, с большущими усами и жестяной звездочкой на гимнастерке — поздоровался с Викулом. Рука у него была теплая, тонкая, но цепкая. Синие глаза глядели пристально:

— Что-то ты, дед, хмурый, как я погляжу. Али Рязанцев чем обидел? Сказывай!

Викулу не захотелось конфузить председателя перед важным гостем, и он сказал: