Юный Натуралист 1973-02, страница 41

Она же встретила куриного предводителя громким криком «Ха-ха-ха1» — будто смешно ей стало от его напыщенности. Насмешливый крик смутил петуха. Посмотрел он, посмотрел на странную птицу, которая умеет по-человечески хохотать, отступил, взлетел на забор, кукарекнул да и подался к своей куриной семье. Спокойнее как-то: кто знает, что она за птица такая?

Жила хохотушка у меня месяца Два. Крыло у нее зажило, и я ее выпустил.

— Лети, веселая птица, —. сказал я и стал махать рукой ей. И тут она не изменила себе. Пролетая надо мной, громко и весело захохотала. Это она благодарила меня.

ДРОФИЧ

Однажды в августовскую пору сидел я в тростниках на небольшом озерке. Озерко одной стороной подходило к голому увалу. Со второй — насколько хватал глаз — распростерлась солончаковая низина — степь, поросшая местами реденьким ковылем. Был уже полдень, когда я поднялся из своей сидки, собираясь уходить. И тут внимание мое привлекла птица, как-то странно подпрыгивающая в ковыле. Не спуская с нее глаз, я поспешил укрыться. Птица приближалась. Через минуту-другую я узнал в ней дрофу. Но что это? Перед дрофой вертелся кто-то желтый. «Лиса, — мелкнуло в • голове, — лиса напала на дрофу». Но тут же я увидел нечто другое.

Это была не лиса, а небольшая собака, и не она, а дрофа оказалась нападающей стороной. Собачонка пробовала улизнуть. Дрофа настигала ее. Она опрокидывала неприятеля навзничь и била клювом и крыльями. Затрудняюсь сказать, что было бы дальше, не окажись на их пути озерка. Собака бросилась в воду. Дрофа остановилась. Это был крупный самец. Крылья его были приспущены, ноги вытанцовывали. Мне даже показалось, что он весь мелко-мелко вздрагивал.

Проследив за удаляющимся дрофичем, я крадучись выбрался из тростников и пошел в том же направлении. Шагов через триста увидел вдали колышек — голову дрофы. Обходя полукругом, приблизился метров на сто. Вот и вторая голова выставилась. Птицы пошли от меня. Я за ними. Дрофы побежали — и на крыло, полетели. И тут, неловко взмахивая неокрепшими крыльями, поднялись за ними два дрофенка. Пролетев десятка три метров, птенцы упали в ковыль. Неподалеку от них опустился и дрофич.

Рис. В. Толстоногова

МУРАВЬИНЫЙ ДУШ

Всему виной было наше позднее прибытие на озеро. Палатку ставили уже в темноте. А утром... Утром чуть свет товарищи мои были уже на ногах. Выбрался я из палатки — туман. Какая уж тут рыбалка! Махнул рукой — дней много, — обратно в палатку. Залез в спальный мешок... Проснулся в поту весь, хоть выжимай, такая жара. Выбрался из спального мешка. А его и зеленые стены палатки муравьи облепили. Отряхиваясь от непрошеных гостей, приподнял дверной полог. Палатку-то рядом с муравейником поставили! В таком сообществе долго не проживешь. И тут вижу — на муравейнике кук-ша. Вытянулась, крыльями трепещет, а над ней облачко какое-то. Приглядываюсь. Это же муравьи ее своей кислотой опрыскивают. А кукша перья вздыбила и с боку на бок, будто душ принимает. Смотрю на нее и думаю: какая ей необходимость в этом? И тут вспомнил, что где-то читал, как птицы лечатся от ревматизма муравьиной кислотой. Не могу сказать, от ревматизма или от какого другого недуга принимала кукша этот необычный душ, но я тому свидетель.

М. БАРАНОВ