УРАЛЬСКИЕ УВАЛЫ

Чуть ли не каждый любитель странствий, знакомый с Уралом, мечтает взобраться на самый загривок хребта. Он выше южных гор, за ним уже начинается Ледовитый океан. Почти в одном месте там собрались самые большие вершины — Народная, Карпинская, Сабля, Манарага... Стоят они, неприступные, гордые, обдуваемые северными лютыми ветрами, держат на макушках шапки вечных снегов, грозят головокружительными цирками, обрывами и ущельями, и всегда хочется их одолеть.

Дважды заносила нас судьба на Приполярный Урал. В первый раз мы, запасшись путеводителями и крупномасштабными картами, попытались проникнуть к нему с севера. Кажущаяся на карте простота маршрута оказалась сущим заблуждением. Приполярный Урал не припас хороших троп и удобных рек.

Как и подобает новичкам, мы избрали самый короткий путь — прямой. От Печо

ры доехали до полустанка Кось-Ю и сразу же оказались в центре внимания белоголовой ватаги ребятишек, привлеченных нашим необычно лихим туристским видом и огромными рюкзаками. Они-то и стали первыми проводниками. Щелкая комаров на босых ногах, они бежали впереди, а мы, пыхтя, как мулы, под сорокакилОграммо-вым грузом, брели за ними по едва заметной в многотравье тропинке. Часа через два мы очутились у какой-то безвестной протоки.

— Теперь перейдите ее и вон у той коряги найдите дорожку, по ней попадете на речку, а вдоль речки пойдет новая дорожка до самых гор, — словоохотливо объяснили наши юные проводники.

— А вы разве дальше не пойдете?

Мальчишки переглянулись, старший

шмыгнул носом и бодро заявил:

— Не. Дальше мамка не велит.

Мы остались один на один с вод-

I

ной преградой. Вода в протоке была идеально чиста, виднелись пятнистые спины непуганых хариусов. Разуваться не хотелось — вокруг кружили огромные злые комары. Переправились, не раздеваясь. Потом потеряли тропу. Пошли наугад через густой черный лес. Это был очень старый и грустный лес. Деревья здесь умирали стоя. Вырастут, погибнут на корню, подточенные стоячими водами болота, и долго еще держатся, пока не свалит их ветер.

Потом мы поднялись на высотку, лес кончился, и перед нами открылась изумительная в своем величии и красоте панорама Приполярного Урала. Сизые горы с белыми боками казались такими близкими, что захотелось помчаться к ним со всех ног и сразу вскарабкаться по круче до самой снежной макушки. Но мы посмотрели чуть ниже и увидели речку Кось-Ю. Извиваясь, она бежала по предполярной тайге и терялась далеко-далеко в синевато-зеленом подножье. Мы спустились к этой реке. Вдоль берега то по гальке, то по песчаным барханчикам шла тропа.

Кое-где спела морошка, кисловатая на вкус, но гораздо крупней тундровой.

Иногда мы влезали на сосну или березу, осматривали окрестности, но ничего не видели, кроме бесконечного леса и гор. Они постепенно меняли окраску, темнели, переливаясь из лилового в коричневое, и притягивали нас как магнитом. Мы шли и шли, позабыв об отдыхе, перебираясь через белый, как кости, плавник, преодолевая множество проток.

Так и не заметили, как приполярное солнце скрылось за лесом. Все вокруг вдруг посерело, поблекло. С новой силой набросились комары. На ногах повисли гири. Все. Привал.

Жарко горит плавник. Он как порох. Дыма нет. Комары валятся в огонь с обожженными крыльями. Прибрежный песок раскаляется и потрескивает, будто соль на сковородке. Сушим ботинки, засунув их в этот песок. Огонь пожирает целые бревна. От мокрой одежды валит пар...

Неизвестно, кто первым хватился ботинок, но когда мы выдернули их из песка, они походили на печеные яблоки. Мы знали, что кожа размокает, стали совать ботинки в воду — так кузнецы бросают в бочку красные куски железа, закаляя металл. Наши ботинки не хотели размокать. А запасных не было...

Вдобавок утром ухудшилась погода. Повалил снег —• частый гость среди лета. Пришлось повернуть обратно, так и не увидев Приполярного Урала. Не всегда, оказывается, хорошо идти неторной дорогой, если нет умения и выдержки побеждать превратности странствий.

Прошло много лет, и вдруг однажды с особенной болью мы вспомнили о тех снежно-голубых вершинах, которые мы ко-гда-то не смогли одолеть. Очевидно, нет лучше чувства неудовлетворенности. По крайней мере, присутствуя в нас, оно зовет к действию, пусть даже после того злосчастного случая, когда мы повернули обратно. Главное, нам посчастливилось начать все сначала. Только на этот раз мы избрали путь более дальний, но верный. Мы сначала прилетели в Саранпауль — небольшое мансийское село, а оттуда вместе с геологами отправились к вершинам северных уральских вершин. В Приполярном Урале вся система горных хребтов как бы скручивается в узел и поднимается ввысь над всеми горами Южного Урала. Гора Народная — самая большая вершина всего Уральского хребта. Здесь-то и находится месторождение чудесного минерала •— горного хрусталя.

Гора покато бежит к обрыву. Возле обрыва несколько палаток и домиков. Рассказывают, что зимой эти постройки тонут в сугробах по самую крышу. Выше поселка — штольня. Черный прямоугольник входа обрамлен тяжелыми стойками.

Уходим в горы. У поворота штольни несколько горнорабочих в эбонитовых касках. По какому-то тревожному напряжению догадываемся, что происходит нечто значительное. Проходчики на первый взгляд все одинаковые, в куртках, с бородами, с блестками пота на лицах.

— Смотрите!

Мы ничего не видим. Проходчик, как пику, вскидывает тяжелый отбойный молоток. «Та-та-та!» — длинная очередь пронзает большую глыбу. Камень падает, взметывая густую едкую пыль. Мы напрягаем зрение и различаем покрытую изморозью стенку.

Льдинки не таяли. Они робко мигнули в сумеречном луче, а потом вдруг затрепетали голубым светом, словно радуясь избавлению от мрака и тесноты. Это и был горный хрусталь! Редчайший минерал на земле.

Гёте сказал о хрустале прекрасные и точные слова: «В мире минералов самым чудесным является самое простое». Хрусталь сравнивают со льдом. Древние греки думали, что этот минерал — лед, потерявший способность таять.

Но прошлое искусство народов оставило тысячи интереснейших изделий из горного хрусталя. Это и наконечники стрел — сверстники каменного века, и прекрасные кубки для питья, принадлежавшие римскому императору Нерону, украшения мечей и крестов средневековья, вазы, кубки, статуэтки времен Екатерины II и многое другое.