Юный Натуралист 1974-04, страница 43

50

Вдоль речки пошел волк. Словно тень скользил он, приглядываясь к каждому кусту, жадно ловя встречные запахи, ожидая встречи на каждом повороте ручья.

Лосиха не испугалась, когда на болотистой пойме появились люди. Она спокойно продолжала жевать, только подняла голову и внимательно, выжидающе смотрела на них. Лосенок стоял рядом.

— Красотища-то какая, — прошептал Леша.

Волк осторожно выглянул из молодого ельника — лосиха с теленком паслись напротив, через поляну. Людей он не заметил, их скрывали заросли ивняка, а ветер относил запах в сторону.

— Обойдем лесом, — одними губами сказал Юра, — не надо их пугать.

Повернули в обход и увидели волка. Он стоял к ним боком и не отрываясь глядел на лосей. Юра стал поднимать ружье.

Лосиха почуяла недоброе. Ветер донес до нее запах зверя: топнув передней ногой, обдав себя солнечными брызгами, лосиха пошла к лесу.

Волк обернулся и только теперь увидел людей. До этого ему не приходилось встречаться с человеком. Волк исчез в тот момент, когда Юра спустил курок. Перепуганная лосиха повернулась и помчалась по болоту, теленок, смешно вскидывая задние ноги, поспевал следом.

У взрослого лося страшная сила в ногах, и мчится он одинаково легко что по лесу, что по болоту. На болоте, главное, не останавливаться. А у лосенка притомились слабые тонкие ножки, и он, на беду свою, стал на оттаявшей болотной елани. Елань на болоте что прорубь — окно в тинистую бездну, и лосенЪк осел сразу по грудь. Он забил передними ногами, и тонкий слой торфа порвался, холодная жижа охватила теленка со всех сторон, чуть не по самую шею. Лосенок закричал, и страшный вопль его пронесся над болотом.

Лосиха вернулась, но не посмела подойти к своему теленку. Инстинкт, опыт предков или свой собственный не пускали зверя к страшной елани.

Михеич умылся талой студеной струей из _ ручейка, и показалась она живой водой — столько радости прибыло, будто очнулся он после долгой зимы и увидел все впервые. Вдруг среди ликующих звуков послышался один ни на что не похожий не то плач, не то стон. Так не плачет кулик, не жалуется чибис. И словно умолкли все звуки весны. Михеич слышал теперь один, только этот замирающий и повторяющийся вновь смертный и страшный плач.

Когда Михеич вышел к худой елани, лосенок уже не кричал. Над болотной жи

жей видна была лишь одна его голова со страшно выкатившимися глазами, из которых текли крупные слезы. Старая лосиха понуро стояла неподалеку. Она не ушла, только взглянула на человека и вздохнула по-коровьи, тяжело и шумно.

Михеич сбросил сумку, снял ружье и быстро вырубил из молодой сосны длинную лесину. Достал из сумки прочную бечеву и, свернув ее петлей, накинул лесиной на шею лосенку. Упершись ногами, потянул бечеву. Глаза у теленка совсем выкатились из орбит и забелели глазными яблоками. Из раскрывшегося рта вывалился язык и показалась розовая пена.

«Так только задушу беднягу. Под грудь бы его поддеть». И Михеич оглянулся, словно ища помощи. Попытался подойти поближе. Качались вертлявые кочки под ногами. Михеич провалился, набрал полные сапоги воды и с трудом выбрался с помощью лесины. Торопясь, стянул сапоги, ставшие пудовой тяжестью, нарубил жердей и набросал их через елань к лосенку. Обвязал себя вокруг пояса веревкой, другой конец закрепил на березе и, взяв в руки лесину, пополз по жердям к лосенку. На тощем слое торфа качались корявые низкорослые березки, цеплялись за одежду, загораживали дорогу. Медленно полз Михеич, пока добрался наконец до теленка, приподнял ему голову и стал отдыхать.

Михеич подвел жердь под грудь лосенка, так что тонкий конец ее чуть вышел из болотины, при этом вымок окончательно, даже рубаха стала мокрой. Кое-как дотянулся, привязал к концу веревку и протянул обратно. Веревка опоясала теленка по груди у передних ног, и Михеич крепко связал ее узлом на хребтине. Потом снова взялся за лесину и подсунул ее так, что грудь лосенка обрела опору. Накинул веревку на плечо и стал тянуть, уперев ноги в березовую кочку и выпрямляясь всем корпусом. Изгибалась и клонилась кривая болотная береза вместе с кочкой, но все же выстояла, и лосенок стал медленно высвобождаться из тинистого окна. Чмокнула по-лягушечьи коричневая жижа, выпустила лосенка и сомкнулась. Лосенок покорно лежал на жердинах, поджав передние ноги, и дрожал.

Михеич осторожно пополз по жидкой гати обратно и потащил за собой малень-' кого лосенка. Наконец оба оказались на твердой земле и лежали, не в силах двинуться. Лосиха стояла не шевелясь, изредка поводя ушами.

Михеич сел и стал стягивать промокшую одежду. Потом освободил лосенка. Тот приподнялся, встал и, пошатываясь, подошел к матери. Лосиха зашагала к лесу, подальше от непонятного двуногого