Юный Натуралист 1975-04, страница 53

52

ной сенью берез, а вокруг тебя собрались все крылатые певцы леса и поют, и заливаются на все голоса.

Порой скворец входил в такой азарт, что, журча весенним ручьем, то приседал, то приподнимался на крыше скворечника и при этом часто-часто трепетал крылышками. Лучи яркого солнца, падая на его черное, с металлическим блеском оперение, играли то зелеными, то фиолетовыми, то пурпурными переливами, и в такие моменты неказистый с виду скворец на глазах преображался в невиданную по красоте птицу.

Но вскоре скворцу стало не до песен:

прилетела его подруга, и он целыми днями таскал с ней в скворечник сухую травку, тонкие веточки, отдирал острым клювом старую мочалистую кору с кустарников. Позже, когда гнездо, видимо, было готово, скворец запел снова. Его излюбленным местом стала сухая ветка березы, прибитая к шесту, — там скворца можно было видеть в любое время дня.

Прошло время. У других скворцов давно вылупились желторотые птенцы, и неутомимые родители с утра до вечера сновали по газонам, клумбам в поисках пи

щи для своего ненасытного потомства, а наш скворец все пел.

Как-то я встретил Васильевну.

— А скворец-то наш все поет! — кивнул я в сторону тополя.

— Запоешь, коль бобылем станешь, — угрюмо проговорила Васильевна.

— Как так? — не понял я.

— Да очень просто. Нет у него скворчихи!

— Как это нет? Куда же она делась? — удивился я.

— Кто ее знает? Может, кошка чья сцапала, а может, еще какая беда приключилась, — вздохнула Васильевна.

— Для чего же он тогда в скворечник червяков да кузнечиков носил? — все еще не веря услышанному, с удивлением воскликнул я.

— Пришло время птенцов выкармливать, вот и носил. А как у других скворцов птенцы повылетели из гнезд, и наш перестал носить, — пояснила Васильевна.

Рано утром, на восходе солнца, к тополю .слетались скворцы. Они усаживались неподалеку от скворечника и молчали, будто хотели выразить этим сочувствие своему крылатому собрату. Посидев так некоторое время, улетали.

Наш скворец тоже улетал вместе с ними, но вскоре возвращался и, усевшись на свое излюбленное место, начинал петь. Только длинные трели его все чаще и чаще стали захлебываться какими-то жалобными вскриками и верещанием, будто он вырывался из кошачьих лап и никак не мог вырваться. Потом, спрыгнув на крышу скворечника и продолжая верещать, словно подбитый, топтался на месте и трепетал крылышками.

Многие прохожие останавливались под тополем, с умилением смотрели на танцующего скворца и, слушая его пение, улыбались. И никому не приходило в голову, что этот крылатый певец пел не от избытка радости, а от горькой тоски, одиночества: он звал и звал свою пропавшую подругу.

В. Пеньков

УГОРЬ-БЕГЛЕЦ

Случилось все в апреле, когда месяц-об-манщик теплоту сменяет холодом, а солнечную погоду — дождем и снегом. Будний день в павильоне охраны природы ВДНХ. На улице метель, а здесь тихо и уютно: радостно щебечут лесные пичуги, беззаботно плещутся бестеры, осетры, касатки-скрипуны. Быть экспонатом — большая честь не только для машин, прибо