Юный Натуралист 1975-06, страница 53

51

БАЙЫР-ХОАМ

Верблюда звали Байыр-холм, такой он был сильный и большой.

Когда Байыр состарился, хозяин не прогнал его. Работать его не заставляли, думали, что старику лучше. А он тосковал. Он привык к человеческой ласке: к доброй руке, доброму слову. Ему было плохо без работы.

Но однажды к Байыру подошел мальчик и дал ему кусок лепешки.

— Меня зовут Мурад, — сказал мальчик верблюду, — а тебя Байыр. Давай дружить.

Мурад приходил к верблюду каждый день, угощал его, гладил ему шею. А верблюд, чтобы сделать приятное другу, ложился на землю. Так он приглашал Мурада покататься.

Летом, когда трава в пустыне выгорела, Мурад брал с собой Байыра собирать дрова.

Пошли они как-то к дальнему саксаульнику. Здесь было много сухих веток. Мурад радовался, он работал до тех пор, пока солнце не поднялось в зенит. --Стало жарко, как в печи. Мураду захотелось пить, и тут он обнаружил, что забыл флягу с водой. До дома далеко, и Мурад решил завернуть по дороге к большому такыру. Такыр — твердая ровная земля на месте высохшего озера. Мурад знал, что на такыре есть ямы, где вода сохранилась.

Такыр был виден издали. Он сверкал на солнце, как зеркало. Это выступила соль земли.

Байыр сначала шел по такыру, а потом заупрямился.

— Смотри, — предупреждал его Мурад, — до дома далеко, без воды худо будет.

Он хотел сам пойти к яме с водой, но Байыр взял его губами за рубашку и потянул к себе.

— Какой ты чудной сегодня! — удивился Мурад. — Пошли напьемся, это от жары.

Байыр не послушал друга.

Земля пружинила, как засохшее сверху тесто, но мальчик не обратил на это внимания. До ямы с водой оставалось не больше десяти шагов, как вдруг Мурад провалился по колено. Дернулся — и не вытащил ног. И сразу понял, что погружается глубже и глубже. Лег животом на землю, но коварная земля прогнулась.

— Байыр! — закричал Мурад в отчаянии.

Верблюд знал, какая опасность грозит его другу. Он сделал несколько шагов по неверной земле такыра, потом лег на брюхо и пополз.

Земля проседала под Байыром, но он подобрался к Мураду как можно ближе, ухватил его зубами за рубашку и потянул, пятясь от страшного места.

Трясина недовольно захлюпала, но Мурад уже был на свободе.

Он подполз к Байыру и потерся головой о его смешную верблюжью голову.

Верблюд смотрел на Мурада печальными добрыми глазами и не двигался. И Мурад увидел, как прогнулась вокруг Байыра земля такыра. Она отпустила мальчика, но собиралась проглотить верблюда.

— Байыр! Миленький, потерпи! — Мурад сорвал с его спины вязанку саксаула, подоткнул коряжку верблюду под живот и, не оглядываясь, не теряя ни минуты, побежал к дому.

Он не помнил, сколько раз падал, но падал он много раз. И он не лежал, набираясь сил, а полз, потому что трясина ждать не будет.

Ему хватило сил оторвать дверь кибитки и прошептать:

— Спасите Байыра, он спас меня.

Утром, пробудившись, Мурад увидел, что

в кибитке никого нет, все ушли по делам.

— Байыр! — вспомнил мальчик и вскочил. Ноги слушались плохо, голова кружилась, но Мурад добрался до двери и вышел на улицу.

Байыр стоял у кибитки, и перед ним лежала охапка травы. Байыр перестал жевать и повернул к мальчику голову. И Мурад засмеялся: сено во рту Байыра торчало во все стороны, как усы.

СОБАКА ЧАБАНА

Помощник чабана ушел в селение за свежими лепешками, остался чабан один. Ему в пустыне не страшно. Дорогу с закрытыми глазами найдет, волки нападут — есть ружье и верная собака.

Оперся чабан на посох, задумался. Вдруг смотрит — над большими барханами дымок, словно кто-то трубку закурил. Если барханы закурились, жди бури.

Погнал чабан овец в низину. В низине ветер потише. Собака вокруг отары бегает, овец в кучу сбивает. Если овцы испугаются, побегут, их тогда не остановишь и не соберешь.

В бурю овцы опускают голову к земле