Юный Натуралист 1976-01, страница 55

53

РАЗБОЙНИК

Солнце медленно скатывалось в стынущий Байкал. Короткий зимний день клонился к закату.

Стайка синиц звенела на березах у обрыва. Щебетали, посвистывали, тенькали на все лады неунывающие в любой мороз синицы: серые, юркие, как мышата, московки, нарядные большие синицы в черных галстуках по желтой грудке, и легкие, как солнечные зайчики, длиннохвостые ганчки в черных шапочках.

Невольно теплеет улыбкой сведенное стужей лицо человека от веселой синичьей болтовни. Будто и тайга теплеет.

И вдруг в певучую стайку ворвалась серая длиннохвостая птица, сама небольшая, с дрозда, но по повадке явный хищник. Всех пичуг как ветром сдуло. Лишь одна синичка гаичка замешкалась, растерялась — прыг, прыг по веткам, а лететь со страха не может.

Маленький хищник бросился на синичку, и зашумела с ветки на ветку погоня, только крылья свистят.

Да ведь это сорокопут!

Середина зимы, мороз под тридцать, и вдруг сорокопут, птица перелетная, в байкальской тайге не зимующая. Встретить сорокопута можно по опушкам только летом, да и то редко. А сейчас это было настолько необычно, что я даже и не узнал его сразу.

Питается сорокопут крупными жуками, кобылками, может поймать мышонка, ящерку или утащить из чьего-нибудь гнезда птенца. Причем все, что не съедает сразу, старательно накалывает на сучки или колючки какой-нибудь укромной ветки — про запас. А сейчас, зимой, наверняка очень голодный сорокопут напал на синицу.

Нет, не справится сорокопут с шустрой птичкой!

Мечется гаичка с ветки на ветку, и сорокопут за ней. Бросилась синичка в густую елку, только длинный хвостик мелькнул, затаилась, и серый разбойник тоже замер — ждет.

Не выдержала гаичка, чуть шевельнулся хвостик, и сорокопут мигом свалился сверху и успел клюнуть.

Вскрикнула пичужка, но выскользнула и запорхала на соседнюю березу.

И опять прыжки, поршки, перелеты — вверх, вниз, с дерева на дерево.

Несколько минут продолжалась странная игра, но слабеет синичка гаичка. Вот еще ударил ее сильный клюв. Но опять удалось вырваться синичке и юркнуть в пушистую пихту. Тут и настиг ее серый разбойник, подмял, добил клювом. Все стихло.

Медленно опадали снежинки, потревоженные птичьими крыльями. Тишина опускалась на тайгу, тишина и зимние сумерки.

В. Кяецкий