Юный Натуралист 1976-08, страница 7
5 Смело ведите юную смену славной дорогой отцов, воспитывайте достойных продолжателей революционных, боевых и трудовых традиций старших поколений. Помните: сегодня — дети, завтра — активные строители коммунизма. Л. И. БРЕЖНЕВ Из приветствия участникам Всесоюзного __слета пионерских вожатых»' Поле Солдатское, поле целинное, поле пионерское фйЁШт Все дальше и дальше раздвигалась земля. Белыми кострами вспыхивали внизу цветущие сады, поля расстилали малахитовые ковры озими, а лес даже отсюда, из самолета, казался одетым в невесомую зелень кружев. Словно в знак прощания, солнце высветило у горизонта радугу, а потом все стушевал серый дым облаков, бешено понесшийся мимо иллюминатора. Осталась позади Москва, но Александр Шолик мысленно был все еще там, в столице. Любовался величавой статью обновленных кремлевских башен, слушал бой курантов и отсюда, с Красной площади, вместе с парнями и девчатами в красных галстуках спешил в Колонный зал Дома Союзов. Никогда, наверное, под сводами этого зала не звучало столько задорных песен! И он, пионерский вожатый из далекого алтайского поселка Ключи, пел вместе со всеми, а потом, в торжественные минуты открытия слета, стоял в почетном карауле у знамени всесоюзной пионерской организации имени Ленина. Разве забудется такое! Надолго останется в памяти и тот день, когда их алтайская делегация рапортовала Центральному Комитету ВЛКСМ. Тогда преподнесли они руководителям комсомола хлеб-соль — пышный узорчатый каравай на расшитом полотенце. Кажется, и сейчас еще руки Александра сохранили запах того хлеба. Хлеба, в котором слился жар дорогих его сердцу полей. Самолет миновал Волгу, невидимую 'за плотной ватой облаков. Где-то там, внизу, на берегу великой русской реки лежало то первое поле, что больше тридцати лет звалось Солдатским. Давно отгремела битва на Волге, но поле это, перепаханное бомбами и снарядами, спрятавшее в своем нутре сотни грозных мин, оставалось угрюмым, неприветливым. Только ковыль да горькая полынь каждую весну засевали его, только бурьян упорно вставал по склонам сглаженных временем траншей и окопов. И наступила весна 1975 года. На краю Солдатского поля выстроились тракторы. Один из них — его, Шолика. Когда прогремел в дальнем овраге, куда саперы свезли .все извлеченные снаряды и мины, последний взрыв войны, двинулись вперед машины. Отваливалась под плугами земля, темная, щедрая, истосковавшаяся по зерну. На глазах возрождалось поле. Жизнь ему возвращали комсомольцы, родившиеся после победного салюта. В этом была прочная связь времен, связь поколений. Не так велико Солдатское поле — всего-то 400 гектаров. Разве сравнишь его со вторым полем Александра — с распахнутыми настежь просторами Кулундинской степи! Там, в родных Ключах, продолжал он подвиг целинников: пахал землю, растил хлеб, познавал премудрости золотой нивы. А потом пришел в свою школу, где еще в ученической производственной бригаде проходил хлеборобские университеты. Пришел, чтобы стать пионерским вожатым, командиром, как любовно называют его теперь ребята. Вот когда появилось у него третье поле — пионерское. Александра Шолика встречали в Ключах мальчишки из его отряда: Юра Сте-пин, Коля Кириллин, Сережа Веризук. Лихо подкатили они к околице на своем тракторе, словно пытаясь доказать, что недаром прошли уроки командира. Так на тракторе и увезли своего вожака в поле. Земля дышала. Поднималось в небо зыбкое марево, и, купаясь в его волнах, заливался вовсю неугомонный жаворонок. О чем думал в те минуты Александр, знает только он один. Но наверняка и это поле, и вспаханная степь представлялись ему единой нивой, на которой он не только хлебороб, но и наставник пионеров, будущих хозяев земли. М. Владимирова |
