Юный Натуралист 1977-01, страница 26

24

малайского медведя является его полудревесный образ жизни. На деревьях он добывает свой корм, там же спасается от врагов и докучливого гнуса. На зиму, как и его бурый собрат, надолго залегает в берлогу, но устраивает ее в дуплах больших деревьев. Вот и выходит, что не менее половины своей жизни белогрудый медведь проводит на деревьях.

Вы, наверное, знаете, что бурые медведи лишь в ранней молодости лазают по деревьям. А вот черные это делают всю жизнь одинаково ловко. Когти у них крепкие, круто загнутые и острые, а лапы, особенно передние, очень сильные. На вершину самого большого дерева ему забраться — а в уссурийской тайге есть и 30-метровые зеленые гиганты — ровно ничего не стоит. Ну а вниз зверь с такой высоты спускается за две-три секунды. С деревьев четы-рех-шестиметровой высоты спрыгивает не задумываясь.

К уже отмеченной сообразительности добавим, что у гималайского медведя отличная память, причем он хорошо помнит и добро и зло. А диапазон настроений очень широк — от миролюбиво-добродушного и философски спокойного до крайне возбужденного и очень злого.

На людей этот зверь беспричинно никогда не нападает, после выстрелов и ранений часто убегает, но не так уж и редко решительно бросается на своего обидчика.

Оригинален гималайский медведь и по своим гастрономическим наклонностям. Его пища на 85 процентов растительного происхождения. С наслаждением и несомненной пользой для своего организма он ест кедровые и маньчжурские орехи, желуди, различные ягоды, нежные и вкусные побеги многих трав и кустарников, сочные луковицы и корневища.

Хищничество для белогрудого медведя совсем не характерно, он редко обижает даже птичку или малого зверька. Правда, при всяком удобном случае лакомится муравьями и другими насекомыми, моллюсками или зазевавшейся лягушкой. Ведь и ему необходима белковая пища животного происхождения А вот разбои, нападения на домашних животных или жестокие преследования диких кабанов, весьма обычные для маньчжурских бурых медведей, «белогрудке» совсем несвойственны.

Давайте проследим образ жизни черного медведя на протяжении одного года.

Лето. Днем почти тропическая жара и духота. Пережидает их медведь где^:нибудь в уютной прохладе — пещере, у реки под крутым берегом или на обдуваемой ветром горной высоте. А как только придет приятная ночная прохлада, зверь выходит на прогулку. Ищет и ест, ест и ищет. Обычно

к полуночи он крепко набивает желудок и, отяжелев от пищи и многочасового хождения, засыпает в блаженстве. А на утренней заре снова бодрствует, кормится.

Осень — самый ответственный сезон для белогрудого медведя, потому что за два-три месяца ему нужно подготовить для долгого зимнего сна солидные жировые запасы. К тому же это и очень приятное время: сытно, не жарко и не холодно. Вкусной и питательной пищи — орехов и желудей — в достатке, лес еще ро-летнему красив и роскошен, но уже нет изнуряющей духоты, а по ночам приходит такая приятная и бодрящая прохлада, что хочется только ходить и лазать, не теряя и минуты на сон или ничегонеделанье.

Мне несколько раз приходилось видеть белогрудых медведей в конце лета — начале сентября.

А было так. Ранним августовским утром — еще и солнце не взошло — плыл я с проводником по шумной горной речке. Проводник направил лодку в узкую глубокую извилистую протоку, и поплыли мы почти под сплошным шатром наклонившихся деревьев и ветвей. Плескалась и пускала круги рыба, низко над водой пролетали зимородки, выплывали уже подросшие выводки крохалей и мандаринок.

Любуясь дикой жизнью, мы белогрудого медведя услышали издали: он громко ворчал и с треском ломал крепкие черемуховые ветки, дотягиваясь до кистей любимых сладких ягод. Выплыв из-за поворота, мы увидели мишку совсем близко. Стоя на самой кромке крутого берега, он пригибал книзу передними лапами толстую черемуховую ветку. Вытянув в трубочку подвижные губы, медведь с таким удовольствием, причмокивая, объедал ягоды, что мы не выдержали и засмеялись.

От неожиданности зверь растерялся и рухнул в воду. Окунувшись с головой, зафыркал, ошалело оглядываясь на нас, и поплыл вниз по протоке. Поплыл легко, ловко, и быстро и вскоре исчез за излучиной.

...Как-то чуть свет я вышел из маленькой таежной избушки и услышал громкий, как выстрелы, треск ломаемых ветвей. Была середина сентября. Дуб в том году уродил отлично, и были основания думать, что это медведь лакомится желудями, которые ещ« висели на деревьях. Я быстро, но осторожно пошел на шум.

Крупный белогрудый медведь сидел в развилке старого дуба и так увлекся своим делом, что я незаметно подошел к нему метров на двадцать и затаился. Зверь уже обобрал все желуди, до которых можно было дотянуться из удобного и надежного развилка, и теперь обламывал толстые ветки, объедал их, а потом потешно подсовы