Юный Натуралист 1978-02, страница 12

10

сейчас их уже разгружают. С глухим буханьем, вздымая каскады брызг, подталкиваемые сплавщиками деревья падают в воду и, глубоко ныряя, вырываются оттуда как пробки. От иных штабелей к реке ведут длинные, без сучка и задоринки, слеги, и бревна, скользя по ним, входят в реку легко и бесшумно. В верховьях Двины окат-ка бревен уже закончилась, но здесь, в среднем течении, идут самые горячие денечки.

Рядом — сплоточная запань, своеобразная сортировочная станция. На помостах стоят вооруженные баграми рабочие и рассовывают древесину направо и налево — в «окошки». В этих «окошках» лес получает назначение, сортимент: что пойдет на строительство, что на целлюлозу, что будет пиловочником, а что и дровами. Скоро сюда придут мощные буксиры и поведут большегрузные плоты в Архангельский порт, на лесопильные и целлюлозно-бумажные предприятия.

Двинский лес — боровая медноствольная сосна и серая пупырчатая елка — обладает замечательными свойствами. Я помню свежие смолистые чурбачки, которые мне показывали в одном из леспромхозов. Возрастные кольца так крепко впечатались друг в друга, что дерево С • трудом брад нож. В этом большая ценность северных лесов. Короткое прохладное лето не дает им «обрасти жирком». Древесина северных хвойных пород издавна ценится на мировом рынке за свою прочность...

Двина, как веселая живая дорога, ведет нас все дальше и дальше. Она то петляет в причудливых изворотах, то беснуется на перекатах, бросаясь пеной, а то замедляет течение, разгибая свое тело у плесов, и берега ее при этом напоминают зеленую чашу с мозаичными пятная сурика, в которую налита бирюзовая влага. На длинной ярко-желтой косе, как знаки препинания, вольготно расселись кулички-«перевозчики», мелькают белые комья чаек. Из притихших лесов струится слабый аромат хвои, кружит голову запах черемухи и перебродившей грибной прели...

Чем ближе к Архангельску, тем капризнее поведение Двины. Она кружится змейкой вокруг деревень и поселков, петляет, крутит водоворотами, сжимается в белых и красных утесах, бросается вскачь как угорелая, а то замедляет течение, и тогда на нашем пути вырастают песчаные острова.

— Разве это река?! — откровенничает матрос Коля Никитин, сжимая штурвальное колесо. — Одних перекатов штук сорок. А сколько песку намывает! И хоть земснаряды работают и специальные посты за судовым ходом следят — все равно опасно. Хуже всего раскидистые перекаты с жидкими грунтами-плывунами. Вот где

работенка-то1 — Он шарит глазами по горизонту: вдруг какая мель откроется по фарватеру. И, успокоившись, продолжает свой рассказ: — Что такое плотовая навигация — знаете? Несколько сот плотов нужно отбуксировать потребителю, и каждый не менее четырехсот метров длиной. Учтите и такую вещь: режим перекатов все время меняется, а осадка плота остается прежней. Кроме того, надо знать силу и направление ветра, рельеф дна, прогноз погоды, в лоцию почаще заглядывать, чувствовать поведение плота: ведь это махина величиной с железнодорожный состав. Чуть что — и на мель сел, жди тогда большую воду. Бывает, что эту воду нам буквально ловить приходится. И уж коли словил, то ■держи крепко: иначе план сорвешь...

Интересно, а что скажет капитан Саша Морев? Он родился и вырос на Северной Двине, исходил ее вдоль и поперек, можно сказать, матерый речной волк. Однако и он не может привести в защиту реки ни одного аргумента.

— Дурная река, с норовом. У нас ведь тут как бывает: сегодня идешь — полный порядок. Завтра возвращаешься, а тут уж песчаная плешь наметилась. Хоть китель снимай и загорай. Вот где она у меня цидит! — и ребром ладони он хлопает себя по шее.

Из рассказов речников я узнаю, что их уже давно зовут в другие, звонкие и изобильные края, но оба упорно держатся за Двину: «Интересно здесь. С каждой навигацией чувствуешь себя новичком. Где еще найдешь такую работу?»

Река делает крутой вираж, и перед нами вырастают отвесные каменистые берега. Это Орлецы — самое опасное место на реке. Течение здесь стремительное, свальное, а судовой ход узкий. К тому же Двина разворачивается под прямым углом. Во всю мощь сигналят сиплые требовательные гудки встречных теплоходов и сухогрузов. Нужна осторожность, чтобы суда не наткнулись друг на друга.

И вновь змеится река в причудливых изворотах, вновь сошлись в разгульной пляске берега, прыгает катер на быстром течении. У горизонта в грязном войлоке облаков нежданно объявляется солнце. Воспаленным малиновым жаром покрывается водное зеркало, мельтешит россыпями огней, мимолетными высверками, радужными иглами, бликами. Берега словно отодвигаются в неясной колдовской дымке. Неподалеку от нас раздается тугой плеск, и из реки вскидывается крупная рыбина в оранжевых крапинках, сверкает розовый, налитой бок.

— Семга играет, — спокойно объясняет Саша Морес — Раньше, бывало, увидишь