Юный Натуралист 1978-07, страница 13

11

лошадок. Лица ребят напряжены, глаза смотрят дерзко и пристально, как перед схваткой.

Пожилой монгол резко машет рукой и что-то гортанно кричит. Кони взяли с места одновременно. Но уже в первые мгновения лава стала растягиваться. Впереди только двое. Остальные тучей несутся чуть позади. С гиканьем, перекрывающим дробный топот копыт, обдав нас взвихрившейся пылью, всадники мчатся мимо.

Звенит под копытами скакунов каменистая почва. Тысячи острых камешков иглами торчат из выжженной солнцем земли. Скакать по такой щетке — немалый риск. Всаднику тут никак нельзя вылетать из седла, а коню спотыкаться.

Пожилой монгол, подавший сигнал, улыбается.

— Батарчууд, — говорит он.

— Маленькие богатыри, — переводит первый секретарь Гоби-Алтайского аймачного (областного) комитета ревсомола Бавуудорж.

Нельзя не залюбоваться лихой посадкой ребят, уверенностью в управлении конем и их лицами, светящимися упоительным азартом скачки.

Мы присутствуем не на состязании, а на неожиданно устроенном для нас показательном выступлении. Рядом белеют постройки Халиун сомона (районного центра). Он лежит примерно в тысяче километров от Улан-Батора, в Шаргын Гоби, окаймленной могучими хребтами Монгольского Алтая. Прямо перед нами виднеется хребет Хар Азарга — Черный Жеребец. Создавая фон мчащимся всадникам, хребет и вправду кажется распластавшимся в беге диким скакуном.

Вспоминается известное выражение: «Монгол рождается в седле». Здесь, в Гоби, среди бесчисленных табунов и отар, больших стад верблюдов и коров понимаешь, что нет лучше помощника арату (скотоводу) в его нелегком труде, чем эти неказистые лошадки. Жизнь монгола издревле тесно связана с конем. И хоть за последние десятилетия несказанно изменился лик монгольской земли: построены новые современные города, заводы, проложены автомобильные дороги и авиационные трассы — конь продолжает верно служить человеку. И владеть им учатся с раннего детства.

Скачки — одно из любимых состязаний