Юный Натуралист 1978-10, страница 46

44

стит. И еще важно для барсука, что здесь можно отведать нежной луковички или корешка, пожевать сочные стебли и листья трав, полакомиться сладкой ягодой, а то и орешками. Сластена и большой гурман этот зверь. Жалко, что встречи с ним стали редки. Но мне все-таки однажды повезло.

Случилось это в краю больших болот в Западной Сибири, недалеко от нефтепромысла Самотлор. Мы все лето искали пески. Сюда вот-вот должны прийти стро-ители-нефтяники, им первым делом нужен песок, много песка. Нефтепромысел почти немыслим без песка. Ни одного километра дороги нельзя построить без него. Найти песок в здешних местах задача не из легких. Затерялись где-то среди болот и глинистых марей его рассыпчатые зерна. И хотя мы были хорошо вооружены для поиска, могли «предсказывать» пески при помощи аэроснимков и указать их точный адрес, удача к нам все же медлила являться. «Наука» предсказывала, что пески здесь есть, а обнаружить их мы не могли: то залегают глубоко, то подтоплены болотами.

День за днем прочесывали мы тайгу. Наш путь от ручья к ручью, по лесистым логам и склонам, по ерниковым дебрям болот замедляли бесконечные привязки по азимуту. Однажды утром, начав новый маршрут по азимуту, мы пересекли пойменные заросли ручья и стали высматривать просеку. Но за ручьем просеки не оказалось.

Приостановившись на склоне, я разглядывал удивительные коврики серебристых лишайников, которые узорчато переплелись с зеленым ковром трав. Вдруг почти у самой бровки склона я заметил высыпки рыхлой земли. Что бы это значило? Барсучья дача?

Подхожу ближе, рассматриваю. Очень похоже, его почерк. На склоне несколько нор. Припадаю к одной норе, другой, забираю горсть земли — песок. Невероятно, не верится — песок. Песок!

Разглядываю несвежие, размытые дождями следы зверя, уцелевшие чудом после «купания» глухарей. Несомненно, это отпечатки его могучих копательных когтей. Барсук. Ай да барсук! Который раз удивляюсь его великолепному чутью.

Надо буром проверить, как далеко от этого места распространяются слои песка и на какую глубину, пробурить выше и ниже нор по склону, чтобы определить всю мощность слоя песков. Будем копать и глубокий шурф, чтобы увидеть, какой здесь песок, и взять пробу-образец для лабораторного анализа. Но сделаем это в стороне от звериного жилища, чтобы не беспокоить зря хозяина.

Пока копают шурф и бурят скважины, я обхожу окрестности, приглядываюсь, нет ли еще подобных нор. Ведь каждая нора, по сути, заменит нам скважину. Спускаюсь в соседний лог, перебираюсь на другой его берег и здесь считаю звериные норы и выгребы. До чего же здорово получается: норы, норки маркируют пески, очерчивая контур месторождения. Нет, нам определенно повезло.

Шурф был выкопан, образцы взяты. На склоне среди леса поднялась осыпная горка сухого белого песка. Глубже копать стало трудно, появилась грунтовая вода. Да, пожалуй, и не надо. Ясно, что мощность песков и их качество превзошли все наши ожидания. Больше всех торжествует Андрей Зайцев, начальник нашего поискового отряда. Горсть за горстью перебирает он песок и твердит, что еще не видел такого добротного песка в Западной Сибири.

— Ай да барсук! — не унимается Андрей. — Вот так барсучий нос, песок совсем не пахнет, а он вынюхал. Понять бы, какое чутье подсказывает ему, где рыть и где не рыть, — вот загадка. Нет, тут мало сказать спасибо барсучьему носу.

Андрей приседает на колени и, орудуя карандашом, чертит схему. Скважины показали, что сверху на песках лежит глинистая «вскрыша» слоем не менее одного метра, ниже, у подножия склона, тоже лежат суглинки, но слабеньким, словно кисейная занавеска, слоем. Это-то славное местечко и обнаружил лесной житель.

— Может, земля здесь мягче? — размышляет кто-то.

— Помните, какую карту выдали весной геологи-поисковики? — снова продолжает Андрей. — Песков ни в одной точке. Вот вам и сюрприз: барсук-геолог все перечеркнул. И про удобства подумал : мол, крыша из водоупорных суглинков защитит пески от намокания.

Тут все заговорили про барсука, величая его геологом-разведчиком. Где он теперь, никто не знал. Норы-то, судя по слабым следам, не первый день пустуют. Может, его напугал ураганный шум нашего вертолета и он убежал в более глухие места? А может, он спит глубоко где-то в своем подземелье?

И хотя барсука мы так и не увидели и ничего определенного пока решить о его судьбе не смогли, благодарность свою ему высказали, назвав открытое месторождение песков «Барсучьим».

В. Сущеня,

кандидат географических наук