Юный Натуралист 1979-02, страница 27

25

природа не откроет своих сокровенных тайн. И еще нельзя скользить по поверхности, пытаться получить ценный, в полном смысле художественный материал с наскока.

Как-то мы спешили к месту съемки берегом заснеженной речки. Сильно морозило. На деревьях висел тонкий иглистый иней.

— Смотрите, чудо какое! Давайте поснимаем, — предложил я.

— Да, красиво, — сказал Николай Николаевич. — Можно сделать хороший кадр. Только времени мало.

— А много ли надо? — спросил я.

— Часа два, не меньше. Надо основательно потоптаться. Точку выбрать. А долинка-то вон какая. Лучшую точку для съемки найти непросто. Да и свет, тени. Словом, пейзажи снимать порой труднее, чем самого юркого зверька.

Потом я видел, как он снимал соболя в вольере. Движения скупые, экономные. На груди две камеры с телеобъективами

Трясогузка.

Присмотрелся. Небольшого роста, сухой старик с окладистой бородой и поразительными, по-детски удивленными, лучистыми глазами. Он был быстр в движениях. В разговоре напорист и даже ершист. Но зоркие, много видевшие глаза его излучали такую теплоту и доброжелательность, что казалось, будто ты знаком с ним многие годы. Тогда я только начинал заниматься фотоохотой, и Николай Николаевич предложил мне съездить с ним в подмосковный звероводческий совхоз. С тех пор мы часто встречались и подолгу беседовали. Несколько раз бывали вместе на съемках. Эти встречи очень многому научили и заставили по-иному взглянуть на творчество Николая Николаевича и на то дело, которому он посвятил почти половину своей жизни.

Его пример убеждает в том, что максимального успеха на тропе фотоохоты может достичь только человек деятельный, с кипучей страстью охотника, умелый следопыт, выносливый спортсмен, беззаветно влюбленный в природу художник. Равнодушному, ленивому, жестокому человеку