Юный Натуралист 1984-09, страница 31

30

собою, скорее это крупный кустарник. Но его с головой выдают белые душистые цветки, крылатки со слегка набегающими друг на друга крылышками. Листья, правда, особого рисунка — продолговатые, яйцевидные.

А вот еще, пожалуйста: клен-береза. Дерево с несколько продолговатой кроной, рост пять-семь сантиметров. Этот клен принял березовый псевдоним. Точно укрываясь от слишком любопытных взоров, клен-береза на Сахалине принял положение стланика. И все же этот вид никакого отношения к березовому семейству не имеет.

А вот клен Траутфеттера недвусмысленно, без всяких псевдонимов, раскрывает свое происхождение — он назван в честь знаменитого ботаника XIX века Рудольфа Эрнестовича Траутфеттера. О нем уже при жизни писали: самый осведомленный ботаник в России. Да только ли ботаник? Это был человек разносторонних дарований. И поистине изумительной трудоспособности. Ежедневно по восемь-де-сять часов в день читал студентам Киевского университета лекции по таким дисциплинам, как общая ботаника, ботаническая терминология, геология, минералогия, кристаллография. Но любимой его музой всегда оставалась ботаника, и не случайно в течение почти десяти лет он был директором Санкт-Петербургского ботанического сада.

80 ботанических работ, посвященных флоре России, принадлежат перу Траутфеттера. Многие его дендрологические изыскания легли в основу нынешней науки о деревьях. Труды Рудольфа Эрнестовича верно служат сегодняшнему лесу, помогают нынешним лесоводам внимательнее оценивать внутривидовые тайны древесных и кустарниковых пород.

На Тянь-Шане часто можно встретить пя-ти-шестиметровое дерево с шаровидной кроной. Ствол одет в морщинистую кору. Годичные побеги имеют красноватый оттенок, листья трехлопастные, окаймленные крупными зубцами. Розовые крылатки, созрев, желтеют.

Путь к этому дереву — путь знаменитого русского путешественника, географа, который еще в раннем детстве у себя на родине, под Рязанью, решил посвятить себя изучению природы, странствиям по России.

В преклонном возрасте этот человек вспоминал:

«Мне десять лет. Манили меня к себе то крутые склоны и обрывы глубоких ложбин, где снега таяли особенно быстро и где появлялись любимые мною расцветающие первыми весной цветы мать-и-мачехи... Исчезли воды в наших летом сухих междуречных пространствах, но зато в лесу стал появляться роскошный покров анемонов, адонисов, ирисов, незабудок, а деревья начали быстро, не по дням, а по часам, одеваться: одни светлой зеленью, а другие белоснежными и бело-розовыми цветами...»

Я привожу эти строки лишь затем, чтобы показать, как был приметлив мальчик, как в де

сять лет умел видеть зорким глазом то, что каждодневно происходит в природе.

Человек, написавший эти слова, уже в юношеские годы решает посвятить себя открытию горной системы Тянь-Шаня. В ту пору мало кто знал об этой диковинной, поднятой к небу стране. Готовясь к восхождению на Тянь-Шань, юноша едет в Италию, совершает около двадцати восхождений на Везувий — готовит, тренирует себя к главному восхождению своей жизни. Он не может жить иначе.

Ему тридцать лет — позади Петербургский университет. Он уезжает к подножьям Джун-гарского Алатау. Отсюда начнется его дорога к таинственным горным вершинам, опасная, полная неожиданностей...

Исхожены вдоль и поперек берега Иссык-Куля. Дневниковые записи вбирают этот мир, живописуют его с наглядной и прозрачной простотой.

Начинается путь к вершине Тянь-Шаня. Ни один натуралист не шел этими тропами.

«Во второй половине мая на горных скатах цвели еще ранние весенние азиатские формы, между которыми бросались в глаза открытые мною красивые растения с высокими стеблями до 3 метров высоты из семейства лилейных. Мы экскурсировали в лесу, состоявшем из покрытых нежными бледно-розовыми цветами диких яблонь и абрикосов, а также из новооткрытой мною породы клена, очень схожей с гималайской и амурской и впоследствии получившей мое имя...»

Выше, выше. Вот уже видны ледники, от них берут начало горные реки.

«Быстро исчезали деревья плодовые. Остались ель и арча. Меж травянистой растительности появились характерные представители альпийской флоры. Под таявшими снегами с удовольствием увидел ранние цветы нашей русской равнины: мать-и-мачеху...»

Восхождение на Хан-Тенгри как бы привело его к истокам детства. Мать-и-мачеха. Детской непосредственностью дышат его строки, посвященные любимому цветку.

Этот человек проник в глубь загадочной для его времени страны, начертал схему хребтов Тянь-Шаня, открыл верховья Сырдарьи. Позднее он защитит диссертацию по ботанике, в которой флора Тянь-Шаня будет раскрыта во всей своей новизне.

Кто же был этот путешественник? Петр Петрович Семенов — именно в его честь был назван открытый им клен. В знак своих заслуг Семенов получил вторую фамилию: Тянь-Шан-ский.

Вот какие имена занесены в родословную клена. Кстати сказать, клены Траутфеттера и Семенова в числе других двадцати двух видов рекомендованы ботаниками МГУ для озеленения наших городов.

Приходи скорее на наши улицы, славное дерево клен!

Ю. КРУТОГОРОВ Фото Р. Дормидонтова