Юный Натуралист 1984-10, страница 31

29

Как только я снимал с плоской головы Птенчика клобучок, собаки отходили подальше. А делал я это довольно часто: хотел, чтобы птица привыкла ко мне, перестала бояться. Иногда он и один сидел без шапочки, гордо взирая на снежные вершины гор и синее небо. Кормил я его бараниной и мясом горного козла. Сначала запихивал в горло, но вскоре он стал брать пищу в лапы и клевать сам. Птенчик смешно протягивал вперед лапу с коричневой «штаниной» и белым «чулком» на цевке, хватал мясо, но ел его не сразу. Не торопясь рассматривал и только потом начинал рвать. Избалован, видно, был своими родителями.

Я мечтал натаскать беркута для охоты, научить его ловить лисиц, зайцев, сурков и уларов, но опыта в этом деле у меня не было. Добыв сурка, я сделал из него чучело и принялся за воспитание Птенчика. Дав ему один день поголодать, я стал кормить его следующим образом: прикреплял проволокой к голове чучела кусочек мяса, отстегивал цепочку, снимал с головы орла клобучок и давал ему склевать пищу с чучела. Потом стал относить чучело сурка все дальше и дальше. И вот мой крылатый охотник стал неуклюже подлетать к сурку, складывая крылья и бросаясь на него сверху.

Тогда мы начали выходить с беркутом на прогулки, подниматься вверх по травянистому склону туда, где виднелись сурчиные норы. Носить Птенчика было нелегко, он сидел на моей правой руке, обернутой старым мешком, а руку эту приходилось поддерживать другой. Киргизы охотятся с беркутом верхом на лошади и при этом руку с сидящим на ней беркутом упирают на палку, закрепленную в стремени. Когда выпущенная птица берет свою добычу, охотник быстро подъезжает к нему и отнимает пойманную дичь, пока орел не расклевал ее.

Сурки, особенно старые, достигающие размеров полуметра и более,— зверьки очень осторожные. Для того чтобы кормиться, им приходится отходить от своих нор. Но как только они почувствуют опасность, сразу возвращаются к норе и садятся столбиком на утрамбованной возле нее площадке.

Несколько раз Птенчик, поднявшись в воздух с моей руки, падал камнем на сидящих у своих нор сурков, но схватить их не успевал. Тогда он разочарованно расхаживал возле норы, поднимая когтями пыль и пачкая свои белые «чулки». Когда мой Птенчик добыл наконец свою первую дичь, мне пришлось бежать к нему со всех ног да еще в гору. Подбежав, я увидел, что беркутенок держит в могучих лапах не сурка, а зайца. Голова жертвы была уже расклевана, а мощный клюв птицы с голубоватой роговицей и крючком на конце испачкан в крови. Птенчик сидел над своей добычей в глубокой задумчивости, как бы размышляя о том, что же теперь ему делать.

Первая наша добыча оказалась для меня и последней. На другой день я выпустил беркута, а он, вместо того чтобы броситься на сурка, полетел и сел на скалу. Я долго карабкался на нее, но когда подошел, мой Птенчик взлетел, медленно загребая воздух широкими крыльями, перелетел ущелье и уселся на скалах противоположного склона. Я побежал вниз, перебрался через реку и опять стал взбираться на скалы, где сидел мой непонятливый, как мне казалось, ученик. Тяжело дыша, совершенно взмокший, я осторожно подходил к нему с куском мяса в протянутой руке. Но Птенчик, видимо, понял, что теперь прекрасно может прожить и без меня. Не по этому ли поводу он размышлял над добытым зайцем? Беркут вновь поднялся в воздух и снова перелетел на противоположный склон ущелья. Бежать у меня уже не было сил. Пока шел, птица взлетела и села далеко в ущелье.

Оставалось надеяться, что беркут проголодается и прилетит домой. Я запер собак в сарай и разложил на дровяных козлах куски мяса. Но Птенчик не прилетел. Несколько дней он показывался в ущелье, а потом пропал. Бродя по склонам гор, где я обучал его охоте, нашел остатки еще одного зайца и молодого сурка.

Натаскивание беркута для охоты — сложное и тонкое искусство, которым владеют немногие старые беркутятники. Наверное, мне надо было отвезти его на обучение к знающим дело киргизам, а не браться за это самому. Всю зиму я выходил из дома и первым делом смотрел на засыпанные снегом скалы, не покажется ли где Птенчик, к которому я успел так быстро привязаться. Но больше я его никогда не видел. Не встречал я в тот год и других беркутов: птица эта редкая и в горах встречается нечасто. Скорее всего, после того как в горах выпал снег, он спустился в предгорья.

Сейчас в нашей стране много делается для сохранения этой величественной птицы. Московский областной совет Всероссийского общества охраны природы объявил конкурс под названием «Беркут», помогающий определить численность птицы и наладить ее охрану. Каждый, кто найдет гнездо беркута (так же, как и гнездо орлана-белохвоста, змееяда, сапсана, балобана и других редких птиц), получает премию и грамоту ВООП. Если охраняемые птицы благополучно выведут своих птенцов и они слетят с гнезда, нашедшего его вновь награждают премией. Конечно, если по вине нашедшего гнездо птенцы или взрослые птицы погибнут, благодарить его никто не станет. Тут следует быть очень осторожным, не беспокоить птиц на гнезде, не подходить к нему, а вести наблюдения издали с помощью бинокля. А лучше всего установить лишь место, где в гнездовое время вы постоянно видите птиц, и сообщить об этом. Остальное — дело орнитологов.

А. КУЗНЕЦОВ