Юный Натуралист 1986-06, страница 26

24

бет. Взрослые циветы по нескольку раз в день «метят» свой участок с помощью этой железы, чаще всего в одном и том же месте. Когда сделали поперечный срез с «помеченного» дерева, обнаружили, что пахучее вещество проникло в древесину на глубину до 5 сантиметров, а запах сохранялся 4 года! Это стойкое, приятно пахнущее вещество в средние века в Европе ценили на вес золота, широко применяли как составную часть лекарств и в парфюмерии.

Наша квартира была наполнена неповторимым ароматом этого стопроцентного натурального продукта. Мы заметили, что если Тиму внезапно взять на руки, он, по-видимому с испугу, начинает тут же благоухать.

Тима медлителен, бесшумно ходить не может из-за того, что он, особенно при беге, по-собачьи стучит когтями по полу. Не склонен он и к быстрым резким движениям, может подбираться к чужому человеку очень медленно, выставив нос вперед и шумно выдыхая воздух,— это означает возбуждение. Когда ситуация для него неясна и он побаивается сразу нападать, то тут же поднимает на спине эффектную черную гриву от ушей и до кончика хвоста. При этом он поворачивается к тому, кого пугает, всем корпусом так, чтобы быть как можно более заметным, и стоит боком со своей вздыбленной гривой и свернув набок опущенную голову. Такая поза вообще очень характерна для многих виверровых.

К далеко расположенному незнакомому предмету Тима предварительно принюхивался, а глаза прищуривал. Ночью же или в сумерках поразительный пристальный взгляд и большой зрачок позволяют животным хорошо ориентироваться. Несколько раз мы оставляли Тиму на ночь в комнатах. Он тут же проявлял неудержимую склонность к скачкам.

Одним махом он впрыгивал на высокие полки и столы, не ошибаясь и вовремя уклоняясь от всего, что встречалось ему на пути. А днем, разомлев от жары, он иногда по нескольку раз штурмовал диван, не имея сил на него взобраться. Зрелище было уморительное: он ставил обе передние лапы на диван, а задние по очереди задирал повыше, скребя когтями и пытаясь за что-то зацепиться и подтянуться. Далеко не всегда ему это удавалось, и он, разочарованный, плелся искать местечко попрохладнее.

Преображался же Тима до неузнаваемости к вечеру, особенно если к ночи вдруг расходился ливень, сверкали молнии и грохотал гром. Свой первый в жизни ливень Тима встретил, как будто уже знал, что это такое. Временная прохлада и потоки воды, заливавшие балкон, вспышки молний и гром преображали нашего ленивца, спящего по 15 и более часов в сутки. С вздыбленной гривой он начинал метаться по квартире. Одним махом взлетал на шкаф, оглядывая нас сверху диким взглядом и тяжело дыша. Гонка продолжалась минут десять, а затем вместе с ливнем прекращалась. Тима опять растягивался во весь рост посреди комнаты. Так же действовало на него купание под душем, когда он, мокрый, вырывался из рук и начинал метаться по квартире, забрызгивая все вокруг водой.

Стирка и уборка были «звездными часами» его жизни. Обнаружив щетку с мокрой тряпкой, которая сновала по полу, Тима мгновенно оживлялся и начинал охотиться за ней, прыгая и хватая зубами. Вершиной блаженства было катание на тряпке.

Мыло он выкрадывал систематически, и если вовремя не бывал схвачен на месте преступления, то от куска оставался жалкий обмылок, как бы истыканный вилкой. Это Тима, задрав, как обычно