Юный Натуралист 1988-05, страница 10

8

на, местами даже уныла. Но стоит пробыть на ней несколько дней, понаблюдать за природой, как начинаешь понимать ее неповторимую своеобразную красоту. Открытия случаются на каждом шагу...

Свыше тысячи лет насчитывают местные соляные промыслы, откуда увозили соль не-^голько на внутренний рынок, но и в Литву, и даже в Египет и Японию. На Арабатке открыто Стрелковское газовое месторождение, перспективное Се-веро-Сивашское месторождение йодо-бромных вод. На севере Стрелки и на Чонгарском полуострове вскрыты буровыми скважинами минеральные воды, в ряде мест обнаружены месторождения лечебных иловых грязей.

Морскую траву зостеру (в народе ее чаще называют камкой) во время штормов выносит на берег. Казалось бы, для чего может быть пригодна эта жесткая трава? Но для рачительного хозяина и она может сослужить добрую службу. В лагунах Сиваша ее собирают бригады местных рыболовецких колхозов, сушат, а затем используют для набивки мягкой мебели. В последнее время зостеру стали применять при изготовлении строительных материалов, а также как удобрение.

Сивашский берег Стрелки однообразен и неприветлив. Кажется, здесь даже неприхотливому куличку негде приютиться. Но это далеко не так. Сиваш-ские острова Чурюк, Куюк-Тук, Марты-ний и Китай, где зимует множество пернатых, объявлены орнитологическими заказниками. Встречается здесь редкая птица стрепет, которая была раньше типичным обитателем приазовской степи. Пробуют разводить на сивашских островах фазанов.

Однако экологическая обстановка этого края не совсем благополучна. В предыдущем номере «Юного натуралиста» в Клубе Почемучек было опубликовано письмо Сережи Асеева под названием «Скудеет природа». В нем звучала большая тревога за то, что слава Стрелки меркнет, потому что загрязняется побережье Азовского моря, исчезают ковыль, дикие тюльпаны, ромашки. А ведь если обратить на это серьезное внимание, дело можно поправить.

Во время путешествия мне встречались интересные люди, неутомимые натуралисты, настоящие рыцари Арабатки.

Об одной такой встрече хочу рассказать подробнее...

Ох, и закрутило над Арабаткой! Море потемнело, Сиваш забелел, запенился. Ветер задул порывами: то теплыми волнами накатывал с юга, то гвоздил с запада. Тучи сначала забегали, заметались, потом сбились в кучу. Дождь захлестал по дороге. Вскоре появились лужи, пузыри на них долго не лопались. Но вдруг брызнуло солнце. Небо стало чистым и молодым. Заискрилась степь. Резво запорхали стайки куличков.

Полуденное солнце расплескало томительный зной над солончаковыми пустошами Арабатки. Воздух монотонно и убаюкивающе звенел — от мошкары не было спасения даже на возвышенных местах. Приторным сладковатым запахом тянуло от сивашских унылых берегов. Я уже начал сожалеть, что так опрометчиво согласился на эту ботаническую экскурсию. Моя спутница Таня Волкова, до черноты загорелая, сотрудница Никитского ботанического сада, с которой я познакомился в поселке Соляном, весело и беззаботно шлепала «вьетнамками» впереди. Вдруг она, будто споткнувшись о кочку, резко присела, ребячливо воскликнула:

— Ух ты! Смотрите, какой маленький миленький цветок. 'Аистник цикутный — довольно редкое для этих мест растение.

Я наклонился, чтобы рассмотреть находку: из зеленой шишечки, которая будто на булавку была наколота на тонкую ножку, торчал задиристо, чуть в сторону, остроносый стебелек. Действительно, миниатюрный аистенок. Он пробил острым шильцем ракушечник, проклюнулся на свет, и на него обрушились запахи, ветер и солнце. Но «аистенок» выстоял — не сломился, не зачах. Своей жизнестойкостью он завоевал право расти на этой плоской ветреной суше.

Мы прошли всего шагов десять. Таня вдруг опять склонилась над стебельком. На лице — недоумение, озабоченность.

— Что случилось?

— Да вот, люцерна ранняя опять раскапризничалась. Обычно у нее вегетация начинается осенью, зимой она прячется под снег, а весной цветет. Сейчас только август, а она уже тут как тут. А в прошлом году до января не показывалась. Ох, и не люблю я эту люцерну, какая-то она вся суетливая, дерганая.

Таня рассказывала о растениях Ара-