Юный Натуралист 1988-11, страница 32

mm mmm \?ттш

Стеша, подхватив чемоданчик, спрыгнула на землю, подождала, пока автобус скроется за углом, и вздохнула. Хотелось тишины, покоя, но дома ни того, ни другого не будет. Да и какой это для нее теперь дом? И раньше не чаяла, как из него вырваться. Думала: «Поступлю учиться, только меня здесь и видели». А вышло так, что и не поступила, и вернулась, потому что больше возвращаться ей некуда.

Но горьковатый дым и черные высокие стены домов как-то исподволь успокоили ее.

В пристройке горел свет, и Стеша, минуя крыльцо, прошла к ней. Стук топора говорил о том, что дед на месте и работает. Эта пристройка была для нее лучшим местом на свете. Дед сложил ее из толстенных плах, но такой тесной, что мог, не вставая с чурбака, достать любой инструмент, развешанный по стенам. Инструмента было много. Ножи, сверла, пилы, стамески и резцы с разнообразными «гибями» — закруглениями.

Дед был ложкарь — резал деревянные ложки. Конечно, они не требовали такого количества инструмента, хотя и сильно отличались друг от друга. Одни названия чего стоили: хохлатка, троицкая, сереб-

рушка, каковка, шведская, рыбацкая, сибирка, полубаская и специальная ложка для салата.

Но дед не ограничивался ложками. Он резал и ковши, и братины, и фигуры людей, и зверей — когда невтерпеж становилось от ложек.

Чаще же всего дед резал ковш-утку, самый простой и красивый. Когда-то такие же ковши резал его прадед Исаак Тимофеевич, суровый старик — старообрядец, доживший почти до ста лет. Теперь их резал он и налюбоваться не мог на простую и ладную форму: ну ничего лишнего. После нее и глядеть не хотелось на жар-птицу и драконов. Конечно, выдумывать их бывало интересно, но вот повторять, делать десять и сто... От них становилось и скучно и тоскливо. Начальство же требовало драконов, и тогда мрачен становился дед, ругая все на свете, а особенно — инструмент.

— Скобилки туполепые — не резцы. Раньше резец сам к дереву лип, а энтот отскакивает. Лучший мастер теперешний делал, а казенные-то вовсе на выброс!

Вот и сейчас, вспоминая это, Стеша улыбнулась, потому что даже через стену, по стуку топора, чувствовала, что дед сердит.