Костёр 1962-03, страница 14

вым удивлением разглядывала свое отражение в темной витрине. Там за стеклом, не отставая от нее ни на шаг, шла стройная лыжница в шапке, отороченной пушистым снегом. Она смотрела на Вику внимательно и немного загадочно, и Вика ничуть бы не удивилась, если бы витрина вдруг вспыхнула, как экран, и оттуда донеслась бы музыка. - — Боря, — спросила Вика, — как ты думаешь, я на кого-нибудь похожа?

— Ты?

— Ну конечно я, — нетерпеливо сказала Вика.— Ведь я про себя спрашиваю. На кого я похожа?

— На маму, наверное, — недоуменно ответил Борька. — Ну еще, может быть, на папу. Я его не видел. Сама, что ли, не знаешь, на кого похожа?

— Я тебя про другое спрашиваю! • — Про чего другое?

Господи, какие дураки все мальчишки! Они ничего не понимают — вот настолько не понимают. Даже Борька Таланов — лучший из их класса, который... Который вовсе не лучший! Он, наверное, самый худший. Он самый ненавистный.

Вика презрительно (как актриса) взглянула на Борьку. Другой бы умер на месте от такого взгляда. Но Борька — это Борька. Он не бил

девочек по затылку и не умел умирать от взглядов. Просто он был немного растерян и не мог понять Вику.

— Про чего ты спрашиваешь? — повторил он.

Вика пнула ногой подвернувшуюся ледышку.

— Ни про чего!

— А на кого ты похожа?

Вика промолчала.

Вот теперь-то и было самое время шлепнуть ее по затылку, потому что есть вещи, которых нельзя терпеть даже от тех, кто тебе нравится. Но Борька не сделал этого. И очень хорошо, что не сделал, ибо на длинном пути до дома Борьку еще ждала награда за его терпение: награда, о которой может только мечтать мальчишка, если ему нравится какая-нибудь девочка.

Но пока что они молча стояли перед витриной «Гастронома», где в холодном голубом свете стыли деревянные колбасы, а деревянные поросята держали подносы с грудами деревянных сосисок. У поросят был такой вид, как будто им было приятно думать, что скоро и они превратятся в колбасу и сосиски.

— Смешные поросята, — сказал Борька.

— На тебя похожи, — отрезала Вика.

И опять Борька не стукнул Вику по затылку. Он стоял и молчал, и пока он соображал, что бы еще сказать, Вика перешла к следующей

витрине. Борька подошел и стал рядом. Ему очень хотелось придумать что-нибудь смешное, но ничего не придумывалось. Правда, он не обязан был говорить, потому что Вика тоже молчала. Но как-то уж так получилось в этот вечер, что кругом виноватым выходил Борька*

За витриной около кассы стояла толстая тетка с лотком. Она беззвучно шевелила губами — наверное, уговаривала покупать пирожки. Пирожки никто не брал. Тогда тетка запустила руку в лоток, достала пирожок и стала есть его, сердито поглядывая на покупателей.

Борька сглотнул слюну и искоса посмотрел на Вику. Лицо Вики было задумчивым и строгим.

— Вика, давай пирожков купим.

— Я не хочу, — сказала Вика голосом Снежной Королевы.

— С мясом!

Вика пожала плечами. У нее был такой вид, словно Борька сказал ужасную глупость. И голос у нее был такой, будто она никогда не ела пирожков с мясом. Борька покраснел неизвестно почему. Может быть, если бы он знал, что Вика — актриса, он предложил бы ей шоколадный торт или килограмм халвы... Но Борька ни о чем не догадывался. Денег у него было только на три пирожка. Ему нравилась Вика и очень хотелось есть. И Борька взбунтовался. Борька закипел. В эту минуту он мог бы взорвать город или даже нагрубить милиционеру. Еще никогда в жизни Борька не чувствовал себя таким злым и решительным. Он сказал:

— Тогда я сам куплю.

И дверь магазина захлопнулась за Борькой.

Вика повернулась и пошла к Невскому. Теперь— одинокая и покинутая — она еще больше чувствовала себя актрисой. Снег на ее бровях плавился, таял, по щекам текли снежные слезы, и Вике вдруг захотелось плакать по-настоящему.

Сзади послышался топот. С пирожками водной руке, с лыжами — в другой догонял Вику раскаявшийся Борька.

— На, ешь.

Спокойствие и презрение. Нет — холодное спокойствие и ледяное презрение! Медленный, плавный поворот головы направо. Взгляд Снежной Королевы. И голос из Страны Вечного Холода.

— Ешь сам.

Но Борька до сих пор не понимает, что он предлагает пирожки актрисе. Он опять добродушный и очень преданный. Его не пугают ледяные взгляды и презрение. Ему нравится Вика. Все, что он делает, очень просто: пирожки нужно есть, пока не остыли.

— Ешь, они теплые.

12