Костёр 1964-03, страница 48
ДВА ПИАСТРА Нго Тат То (1892—1954] — виднейший представитель реалистической вьетнамской литературы дореволюционного периода. Здесь помещен отрывок из его наиболее известного романа «Догорающий светильник». И теперь еще в неосвобожденных районах Южного Вьетнама сохранились те же страшные нравы и обычаи, против которых боролся и которые так ярко описал Нго Тат То. Нго Тат То Всякому, кто входит в ворота деревни Доаи, сразу бросается в глаза усадьба «Представителя народа» — господина Ке. Высокие остроконечные крыши венчают вместительные склады, где хранится рис нескольких урожаев. Тут же — целые горы соломы, высотой со смоковницу. Здесь обитает не купец и не подрядчик, а просто ростовщик. Люди, бравшие у него взаймы, выплачивали господину Ке не менее десяти процентов. За малейшую ссуду, хотя бы в один пиастр, должникам приходилось закладывать рисовое поле или дом, либо же оставлять в залог ценную вещь. Усадьба, рисовые поля, дорогие сосуды, стоявшие в доме перед алтарем предков — почти все, что имел господин Ке — было отобрано им у неплатежеспособных должников. В течение нескольких поколений семья Ке непрерывно богатела. Сам господин Ке, начав скромным деревенским старостой, достиг поста сначала супрефекта, а затем и префекта уезда. А затем он сумел так хорошо угостить мандаринов своего округа, что получил должность «Народного представителя». Слава о господине Ке распространилась по всей провинции. Однако он почти никого не принимал у себя дома. Скупость Народного представителя равнялась его расчетливости. Но при этом ему не были чужды порывы щедрости — на самые большие праздники, два раза в году, он всегда посылал высокопоставленным особам голубей, кур и корзины риса... Зау и его жена Чи не приходились родней Народному представителю. Просто они с давних пор обрабатывали его землю и высаживали рис на его плантациях. Когда жандарм и помощник старосты забрали Зау в тюрьму за неуплату налога, Чи, выполняя наказ мужа, поручила грудного младенца маленькой Ти, схватила соломенную шляпу и выбежала из дому, хотя голодный ребенок громко кричал. Палящее солнце оглушило женщину. Горячий пар поднимался от рисовых полей, как от кипящего котелка. Рисунки В. Зачиняева Но Чи Зау не боялась зноя — она привыкла к солнечным лучам, обжигавшим кожу. Надев большую шляпу, она шла не останавливаясь и вскоре добралась до усадьбы Представителя народа. Большой, вымощенный каменными плитами двор лежал на самом солнцепеке. Нигде не видно было ни души. Набравшись смелости, Чи вошла в ворота. Вдруг нивесть откуда выскочили собаки и бросились на нее. Со страху женщина присела на корточки и, размахивая шляпой, позвала на помощь. Из дома послышался резкий женский голос: — Что ты орешь, как полоумная? В каждом доме есть собаки. Почему же ты не запаслась палкой? И снова наступила тишина. Представитель народа и его жена завтракали. Услышав крики Чи Зау, госпожа Ке даже пальцем не пошевелила — как и подобало важной особе. Не в ее обычае было унижаться до того, чтобы отгонять собак от всяких горемык, приходивших просить в долг или наниматься батраками. Псы, стремясь показать хозяевам свое усердие, не отставали от Чи Зау, единственное оружие которой — шляпа — уже была изодрана в клочья. Женщина отбивалась от рассвирепевших собак голыми руками, но в этот момент из кухни вышла батрачка с палкой и прогнала их. Чи поднялась и вошла в дом. Ей пришлось оторвать лоскут от своей кофты, чтобы перевязать укушенную руку — из раны текла кровь. Нерешительно переступила бедная женщина порог господского дома. — Почтительно приветствую вас, господин, и вас, госпожа! — Ты позволила собакам укусить себя? Так тебе и надо! Как ты смеешь беспокоить людей во время завтрака? Зачем ты пришла? — спросила госпожа Ке. Народный представитель поставил миску на поднос и произнес с полным ртом: — Сегодня утром ее муж сказал мне, что 44 |
