Костёр 1967-11, страница 30
— Потому что прошу не перебивать! — сердито сказал дядя. Порфирий загадочно улыбнулся. «Вот это память!» — подумал я. — Вначале Потапыч приносил домой одни пятерки, — продолжал дядя. — Да иначе и нельзя было: беднякам спуску не давали! Чуть что — и вылетишь из гимназии! Но под конец он все же вылетел. В тот год Потапыч посещал последний класс гимназии. Мальчик с жадностью читал газеты, в которых печатались сообщения с театра военных действий. Русско-японская война занимала умы всех. Газеты были полны рисунков, изображавших разные идиотские подвиги на фронте. Например: одинокий казак, отбивающийся от целого полка японцев! Казак размахивает штыком, а вокруг целые кучи японских трупов! Этот шовинистический бред покорил многих. Никто еще не знал о грядущем Поражении, но крики Поражения уже носились в воздухе вместе с воплями о Победе. Приближалась первая русская революция... Потапыч часто ходил в гости к князю Шервашидзе. Там он познакомился с молодыми грузинами. Это были веселые люди! По ночам они собирались у князя, пили вино, пели свои бесконечные переливчатые многоголосые песни и о чем-то говорили шепотом. Иногда Потапыч улавливал обрывки фраз, и они поражали его. В них звучали угрозы самодержавию! Я уже говорил тебе, что князь сочувствовал революционерам. Он даже скрывал в своем доме террористов: тех, что кидали бомбы в царских министров и жандармов. У Шервашидзе прятаться было удобно: он был князь и вне подозрений. Вел он себя чрезвычайно хитро. Потапыч смутно догадывался о многом... Случилось так, что один раз Потапычу дали пачку листовок, чтобы он разбросал их по городу. В листовках был напечатан призыв к демонстрации. Всерьез Потапыча, конечно, не принимали, его считали мальчишкой. Ему просто доверяли, потому что он был свой. Потапыч взял эти бумажки в гимназию и по- 28 |
