Костёр 1969-06, страница 33
дели, Журка не сумел. Хотя он и был умен, на это у него не хватало смекалки. В эти октябрьские дни над селом летела не одна журавлиная стая. Услышав жалобное курлыканье, Журка встревоженно задирал голову, расправлял крылья, готовый вот-вот взмахнуть ими и взлететь к небу. Но перед его глазами было не бездонное небо, а почерневший от копоти потолок, и он растерянно посматривал по сторонам, будто не мог понять: то ли почудились ему печальные голоса братьев, то ли вправду они пролетели? Владимир Ильич, глядя на Журку, сказал: — Видишь, Миня, как Журке на волю хо чется? Ну, что, отпустим его? Жалко, — вздохнул Миня. Он хоро- О шии... Вот как! Ну, а если б я тебя закрыл О в комнате и не пускал домой, а маме твоей говорил: не пущу я его к вам, потому что мне жаль с ним разлучаться, он такой хороший,— весело было бы тебе? — Нет. Ну, так, может, Журке невесело будет, если мы его не отпустим? — Ну, лаби. В ясный осенний день, все — даже бабушка Елизавета — пошли за село. Дженни не взяли, боясь, что она погонится за Журкой. На поле ждать пришлось не долго. Сначала все услышали журавлиное курлыканье, а потом увидели острый клин. — Ну, Журка, прощай! — сказал Владимир Ильич и пустил его на землю. Услыша своих собратьев, Журка посмотрел вверх и тоже крикнул что было сил. Клин журавлей вздрогнул, будто бы раздвоился, поломался и встревоженно закурлыкал. Журка, увидев, что его услыхали, закричал снова. Подпрыгнув раз, другой, взмахнул крыльями и поднялся ввысь. Взлетев, он опять радостно закурлыкал, почувствовав силу своих крыльев. Прощально блеснуло кольцо на ноге Журки, и Миня жалобно закричал: — Журка-а-а! Журка летел так, будто удирал от выстрела, но, услыша крик Мини, вдруг круто развернулся и сделал, не снижаясь, петлю. К земле долетел его печальный крик. Журка будто говорил: «Прощайте, добрые люди! Привык я к вам, люблю вас, но променять небо, волю не могу. Не обижайтесь, таким уж я родился...» В синем небе, догоняя стаю своих собратьев, летел Журка... Вот он стал таким, как жаворонок, а вот и совсем исчез... — Улетел один пленник, — тихо промолвил Владимир Ильич. 29 |
