Костёр 1969-08, страница 56

вили в нашем холодном зале. Мы забирались на тропу-помост, на котором стоят кукловоды, когда опускают марионеток на нитках вниз на сцену.

Что-то дошивали, доглаживали. Каждый проверял свою вагу — крестовину с нитками. И вдруг неожиданное известие.

— Товарищи! Товарищи! Все пропало! Курсы закрыли! Нет денег сплачивать помещение и преподавателей!

Растерянно смотрели мы друг на друга и на наших деревянных артистов.

— Так нельзя, товарищи! Надо что-то придумать!

За нас придумали наши руководители. Они решили продолжать обучение курсантов-кукольников бесплатно.

— А помещение? Где мы будем репетировать?

— Найдем!—улыбался веселый художник. — Безвыходных положений нет!

Началась наша кочевая жизнь.

Пока шли поиски помещения, мы собирались для черновых репетиций в квартирах преподавателей или курсантов-кукольников.

В небольшой комнате можно было поставить легкую петрушечную ширму, но отыскать такую площадку, чтобы поместилась огромная марионеточная сцена, было гораздо сложнее.

Наконец, нас приютил один из ленинградских клубов.

VIS.

холодном, сыром, но просторном подвале встало громоздкое деревянное сооружение для марионеточных спектаклей. Мы ходили простуженные, часто с температурой, но продолжали работать. На одной из репетиций я почувствовала себя так плохо, что во время перерыва между своими выступлениями легла на холодный каменный пол. Уходить было нельзя. Репетировали с утра до позднего вечера: отчетный спектакль приближался. Я не успела задремать. у моего уха зашипели три голоса:

— С ума ты сошла!

— Хочешь умереть!

— Хочешь спектакль сорвать!

Меня ухватили за ноги и вытащили из-под сцены.

Мы репетировали тогда постановку «Наш цирк». Талантливым режиссером этого марионеточного спектакля была Е. А. Янсон. Ее спокойствие постоянно нарушалось ошибками кукловодов.

В самом деле, как было не возмущаться, если Ленька летал по воздуху, вместо того чтобы твердо ступать по сцене! За ним носилась

•УД •• ♦ • ••••••••••

таким же способом Марфушка. Испуганная грозным окриком режиссера, она хлопалась на пол сцены и лежала, уткнувшись носом в свои юбки.

Стоя на тропе, мы часто спорили шепотом, как водить куклу:

— У вашего Леньки какая-то странная походка,—так человек ходить не может!

— А я не согласен! Почему наши марионетки должны двигаться как люди? Ведь это же куклы!

Шепот на тропе становился таким яростным, что остановить его мог только грозный окрик руководительницы.

Одновременно с репетициями на-марионеточной сцене репетировали на ширме пьесу Маршака «Петрушка-иностранец».

Веселый художник мым режиссером и семи держать руки с куклами в поднятом состоянии.

— Ничего! Ничего! Привыкнете, уверял он.

был неумоли-заставлял ча-

М

VIII.

ы просиживали вместе с руководителями в холодном подвале целыми днями. Чихали и кашляли все. Директор клуба несколько раз обежал все помещения и наконец нашел возможным перевести нас из подвала в закоулок около столовой, куда с трудом, но все же втиснулась марионеточная сцена и где мьр постоянно угорали от столовских самоваров.

Перед самым спектаклем нас перевели на сцену маленького клубного театра. Здесь мы первый раз вздохнули свободно.

Как мы старались удержать дрожание пальцев, когда стояли на тропе! Ведь каждое неосторожное движение наших рук вызывало лишние повороты, скачки и шаги деревянных артистов. Каким тревожным огнем горели глаза нашей руководительницы, когда она стояла за кулисами во время этого отчетного спектакля, готовая быстро помочь каждому из нас!

Балерины в белых пачках кружились и не забыли ни па. Одна из них, заканчивая взлетела и застыла воздухе — что, конечно,

плавно одного номер, высоко в не сумела

спектакля пожарный

бы сделать ни одна настоящая балерина. Жонглеры ритмично ловили свои шарики. Акробатка-канатоходец, которую водили три кукловода, несколько раз прошлась по канату под гром аплодисментов. А Марфушка с Ленькой добросовестно топали по сцене, напевая:

«Наши липовые ручки!

Наши ноженьки!»

Во время петрушечного мы веселились, и когда приводил в чувство Петрушку, выпускали из тоненького резинового шланга воды больше, чем следует, стараясь, чтобы хоть несколько капель попало на зрителей. Потом Петрушка так лихо отплясывал русскую, что публика потребовала повторить. Стоя за кулисами, нам беспрерывно кивал наш веселый художник и хохотал, и хлопал в ладоши вместе со зрителями.

Мы одержали победу, выдержали наш кукольный экзамен!