Костёр 1969-10, страница 31
высоких рангах и нес клеимо царского пол-ковничества как увечье: безропотно и с горьким достоинством.— Разве вы нас оставляете? — Да. Так надо. Она ушла воевать в украинские степи, комиссаром красноармейского полка. Считала, что там, на фронте она нужнее, а воспитывать детей смогут и другие люди. Ровно через год в Петергоф пришло известие о гибели в бою комиссара полка Ольги Евгеньевны Юргенс. Вот что написала Ольга Евгеньевна на про- Ч?тгремела война, удрали за границу недобитые белогвардейцы, угомонились интервенты, рассудив здраво, что ничего им не поделать с советской страной. Кончался 1923 год. Морозным декабрьским утром въехал во двор интерната на ли-<их конях эскадрон. Трубачи играли всем знакомый марш буденновской конницы: Мы красные кавалеристы и про нас былинники речистые ведут рассказ.... На красных кавалеристах были широкие черные бурки, белые башлыки и галифе малинового цвета. Сверкали в лучах зимнего солнца медные трубы и рукоятки шашек. По команде командира бойцы спрыгнули с коней. Они прошли в актовый зал, а вслед повалили детдомовцы. Снова заиграл оркестр. На сцену вышли командир дивизии товарищ Зотов и командиры полков товарищи Новиков и Рекке. — Хорошие вы все ребята и грамотные,— сказал командир дивизии.—Приятно познакомиться. Хочу сказать, что 19-й Манычский полк и 20-й Сальский четвертой кавалерийской дивизии Первой конной армии имени товарища Буденного решили взять над вами шефство. Все наши бойцы — закаленные и овеянные пороховым дымом в жестоких схватках с врагами революции. Я горжусь своими бойцами. Но вот беда: с грамотой у нас плоховато. В царское время никто не учил народ грамоте, а после революции, пока не кончились бои, было нам, бойцам, не до учения. И теперь я прошу вас выделить наиболее успевающих воспитанников для работы по ликвидации неграмотности среди красноармейцев. Никаких сомнений и возражений не было. Буденновцы расположились в бывших ка- щанье в альбом своего любимого шестого «б» класса: Шестой «б», вы те, кому указан путь жизни, на котором каждый найдет смысл и счастье бытия. Готовьтесь к борьбе и к труду. Не выходите в жизнь без осознания долга, без ремесла, без упорства, без стойкости, без знаний. Вы останетесь ничтожными, если в душе вашей не будет вечной любви к человеку. Верьте и знайте, что в каждом, даже опустившемся человеке, есть неугасшая искра добра. Надо уметь разжечь ее... i зармах Драгунского и Конногренадерского полков. Маленьких учителей привозили туда в санях, запряженных сытыми военными лошадьми. В просторных классах группами по сорок человек собирались усатые ученики. Как тут учить и поддерживать порядок в классе? Но ученики были на уроках внимательными и сосредоточенными, и к учителю относились с великим почтением. Они старательно усваивали премудрость склонения по падежам, но особенно любили уроки географии и арифметики. Часами путешествовали буденновцы со своим учителем по географической карте, по странам, которые еще предстоит освобождать от проклятого капитализма. Арифметические правила грызли и усваивали с большим упрямством. К грамматике относились прохладнее. Не все ли равно, как написать: «корова» или «карова»? Что она, от этого меньше молока давать будет? Так было, пока однажды не пришел к буденновцам новый учитель Миша Бойков. Учился Миша в шестом классе. Он прибыл в детский дом с партией беспризорных зимой 1919 года. Все дурное и грязное, что встречалось ему на бездомном жизненном пути, он вобрал в себя прочно и основательно. Все беспризорники перестали курить, а он нет. Играл в карты, одевался неряшливо, а от его выражений даже привычных пошатывало. Никакие воспитатели и никакой совет самоуправления не могли его исправить. Миша не желал поддаваться воспитательным мерам. Ему и так было хорошо. Он собрал компанию драчунов, картежников и лодырей, верховодил в ней и, кажется, был вполне доволен жизнью. Труд его не интересовал. Изучал он то одно ремесло, то другое, переходил из мастерской в мастерскую, но так ни одного ремесла и не одолел. Правда, учение давалось ему легко. Он много читал, все свободное от 27 |
