Костёр 1969-10, страница 46

ничался Азимов, — не останавливайся, отлично у тебя получается!»

Когда ждешь ринга, ощущение, словно на экзамене, пока не вытянул билет. А взял билет, ясно: отступать некуда, положение четкое. Выпутывайся из этого положения как знаешь.

Действительно, экзамен.

Противник мой опасен.

— Брось дрожать, — рука И-И на моем плече. Дрожь некоторая действительно есть, а что делать...

...Он идет на меня улыбающийся, довольный, видал он таких. Ко мне не относится серьезно. Сухой и длинный. Мастер спорта. Он со мной не спешит, он уверен. Близко не подходит, ему этого не требуется. С длинными руками лучше держать себя на расстоянии, а как же иначе. Посылает вперед прямые, легко передвигается, а мне необходимо к нему прорваться. Так просто к нему не подскочишь, я понял. Верно ребята говорили, не нарывался я на сильного противника. С подскоком апперкот здесь не пройдет. Он начеку. Левая его вылетает вперед с поразительной быстротой. Он легко набирает очки, а я верчусь вокруг как юла, ничего не могу поделать. Мои удары он блокирует и быстро уходит. Нельзя идти на поводу

его тактики, а свою не в силах предложить. Ну и длинные ручищи! Попытки мои сблизиться бесплодны. Нельзя с ним расслабляться, а я занервничал. Он сразу заметил мою задумчивость, расслабленное состояние. Он потряс меня ударом и загнал в угол. Левую положил мне основательно на голову, а правой лупил наподобие автоматического молотка. Я рванулся из угла, а он подловил меня ударом снизу. Критическое положение, только защищайся успевай. Переменил руки — правой мне на плечо давит, а левой добивает. Из угла я выскочил крепко ошалелым. Ударчики меня поколебали. Последнюю минуту раунда я отступал, не шел на обострения, а он преследовал меня как приговоренного, я выкидывал лишь беспомощные прямые. ,

В перерыве И-И уверял меня, что я спал весь раунд. А я отмахивался — при чем. здесь «спал»!

Второй раунд начался ужасно.

Сразу же после гонга мастер спорта попал мне в ухо. Дикая боль все смешала, и я взвыл. Схватился за ухо перчаткой и слезы полились из глаз. В полном смысле слова я заплакал... Настолько неожиданно для всех и для самого себя, что противник оцепенел, судья растерялся, а цирк после шокового короткого молчания грохнул смехом. Несколько секунд продолжался конфуз, а я взвыл второй раз, теперь уже от ярости, обиды и досады, кинувшись в атаку. Провел любимые апперкоты в сплошных сериях, и противник заметался по рингу, теперь-то я ему предложил свою тактику, свой темп! Он почувствовал удары в корпус, заикал, первый признак. Не останавливаться, закреплять инициативу! Длинные руки теперь уже не пугали меня, не причиняли беспокойства. Они оставались все время сзади, захлестывали меня. Беспорядочно отступая, ему удавалось изредка нанести скользящие, неточные удары. Атакуя возле своего угла, я услышал подсказку Азимова: «Подлови его! Подлови!» Я шел к его корпусу твердо и непоколебимо, пробивался к солнечному сплетению, и бил, бил, но все без результата, повторял: «Фу ты, черт!..» Я должен был его посадить, должен! Темп, темп, и подловить! Он перешел на обхваты и делал их умело, не давая ударить, сбивая темп. Атака его ошеломила, и он от нее оправлялся.

Грянул гонг. Инициатива была моя, а теперь он перестроится. Он понял: ставка на удар. В игровом бою он меня бесспорно переиграет. Нужно подловить! Третий раунд. Собраться! Все тренировки, все бои, умение и соображение, все собрать в одно, в кулак. Не пропустить удара и ударить самому.

42