Костёр 1969-12, страница 31

Теперь ты понимаешь, почему каждый спешил в Вим-мербю именно 31 октября. В пять утра, когда на дворе еще стояла кромешная тьма, Альфред впряг Маркуса и Юллану в большую повозку, и все обитатели Катхульта— папа и мама, Альфред и Лина, Эмиль и маленькая Ида отправились в путь. Лишь Крёса-Майя осталась дома присматривать за скотиной.

— Бедная Крёса-Майя, неужто тебе не хочется съездить на ярмарку? — спросил добряк Альфред.

— Я покамест с ума не спятила, — ответила Крёса-Майя.—Это нынче-то ехать, когда прилетит большая комета? Нет уж, спасибо, я хочу помереть дома, в Лённеберге, где мне каждый камень знаком.

Дело в том, что последнее время жители Смоланда ждали появления огромной кометы, и тут как раз в городской газете оповестили: именно 31 октября прилетит дымящаяся комета и, возможно, она врежется в Землю с такой силой, что наша Земля разлетится на тысячи кусочков.

Ты, верно, не знаешь, что за штука эта самая комета, да и я не очень-то смыслю, но, кажется, это отколовшийся кусок звезды, который несется в пространстве неведомо куда. Все жители Смоланда до смерти боялись кометы, которая ни с того ни с сего могла расколоть Землю и положить конец всякому веселью.

— Чего тут гадать, эта напасть упадет точно в ярмарочный день! — в сердцах сказала Лина. — Ну да пускай, лишь бы не принесло ее раньше вечера, а тогда дельце уже будет сделано.

Она заговорщически ухмыльнулась и подтолкнула локтем Альфреда, сидевшего рядом с ней на заднем сидении. Лина многого ждала от этого дня.

Впереди разместились мама и папа. На коленях у них пристроились маленькая Ида и Эмиль. Угадай, кто правил? Сам Эмиль. Я и забыла рассказать, каким знатным конюхом был Эмиль. Альфред обучил его всему, что только можно знать о лошадях, Эмиль поднаторел в этом деле как никто другой в Лённеберге и обходился с лошадьми половчее самого Альфреда. Теперь он сидел на коленях у отца и правил, как заправский кучер. Ей-ей, этот парень умел держать вожжи в руках.

Ночью прошел дождь, а утром туманная осенняя мгла плотной пеленой окутала Лённебергу и весь Смоланд. Над верхушками деревьев еще не забрезжил рассвет, и лес вдоль дороги, по которой ехали катхультовцы, стоял мрачный, отяжелевший от дождя. Однако никто не унывал, а Маркус и Юллана мчали так шибко, что только комья размокшей глины летели из-под копыт.

Юллана, пожалуй, не очень-то радовалась. Это была старая заезженная кобыла, которая охотнее дремала бы