Костёр 1969-12, страница 32

у себя в стойле. Эмиль давно приставал к отцу, чтобы тот купил молодого жеребца в пару Маркусу. И вот теперь, думал Эмиль, настал долгожданный час, ведь они едут на ярмарку.

Но отец сказал:

— Ты, верно, думаешь, у меня денег куры не клюют. Как бы не так! Старой Юллане еще придется побегать в одной упряжке с Маркусом пару годков. Ничего не попишешь!

И право же, Юллана не отставала. Она терпеливо трусила рысцой по холмам, и Эмиль, который любил старую добрую лошадь, пел как всегда, когда хотел ее немного подбодрить:

Кобылка чуть трусит рысцой.

Совсем плох конь, совсем больной.

Ну не беда!

Везет он шапку да меня —

Поклажа, чай, не велика...

Наконец катхультовцы добрались до Виммербю. Подыскав удобное местечко для Маркуса и Юлланы, все отправились по своим делам. Мама с маленькой Идой, ухватившейся за ее подол, пошла купить синюю тетрадь и продать шерсть и яйца. Лина тотчас потянула Альфреда в кондитерскую выпить кофейку, и ей в самом деле удалось утащить его с собой, хотя он отчаянно сопротивлялся, потому что ему очень хотелось пойти вместе с Эмилем и его папой на скотную ярмарку.

Если ты бывал в Виммербю в базарный день, то знаешь, что такое скотная ярмарка. Ты знаешь, что именно там идет купля-продажа коров и лошадей. На зеленой лужайке уже вовсю шла бойкая торговля. Эмилю понадобилось туда позарез. А его папа, хотя и не собирался ничего покупать, тоже был не прочь посмотреть, как там и что.

— Не забудь, что мы приглашены на обед к фру Пет-рель ровно в полдень! — крикнула напоследок мама Эмиля и скрылась в толпе вместе с маленькой Идой.

— Зря беспокоишься, уж о таком деле я не забуду, — ответил папа.

Не прошло и пяти минут, как Эмиль увидел прекрасного коня. Как раз о таком он и мечтал. Сердце его заколотилось так сильно, как никогда в жизни. Вот это конь! Красавец-трехлетка буланой масти! Конь стоял на привязи и доверчиво смотрел на Эмиля, будто просил купить его. А Эмиль только этого и хотел. О, как он хотел коня! Он оглянулся, поискал глазами отца, собираясь завопить так, чтобы отец волей-неволей купил коня. Но вот беда: отец куда-то исчез! Он затерялся в толчее среди крестьян, которые шумели, спорили и смеялись, среди лошадей, которые ржали и били копытами, среди быков и коров, которые ревели и мычали в этой кутерьме на все голоса.

«Вечно так, — с горечью думал Эмиль. — Стоит его взять с собой, как он сразу куда-то запропастится».

А дело было спешное. Уже появился какой-то прижимистый барышник из Моллила и уставился на коня.

■—Сколько стоит этот голубок? — спросил барышник хозяина, неказистого крестьянина из Туны.

— Триста крон, — ответил крестьянин, а у Эмиля даже похолодело в животе, когда он услышал такую цену. Выжать триста крон из отца было не легче, чем выжать их из скалистого утеса, это уж как пить дать.

«Но, все-таки, чем черт не шутит»,—подумал Эмиль, потому что упрямее его мальчишки не было не только в Лённеберге, но и во всем Смоланде. И он ринулся в толпу, чтобы разыскать отца. Он сновал туда-сюда, все больше распаляясь и злясь. Он хватал и тянул за полы незнакомых крестьян, которые со спины походили на его отца. Но когда они оборачивались, то оказывались вовсе чужими, либо из Сёдра Ви, либо из Локке Ви, не было только Антона Свенсона с хутора Катхульт.

Но не подумай, что это обескуражило Эмиля. Посреди ярмарки стоял невысокий флагшток. В один миг Эмиль вскарабкался вверх, чтобы быть на виду у всех, и закричал что было мочи:

— Эй, узнаёт кто-нибудь из вас вот этого мальчишку? Да, да, меня! Мой отец где-то потерялся!

Тут же он увидел, как внизу под ним толпа крестьян, коров и лошадей колыхнулась, словно там прорубили просеку, по которой кто-то несся сломя голову прямо к флагштоку. Ясное дело, это был его отец.

Антон Свенсон стряхнул сынишку с шеста, будто спелое яблоко, и схватил за ухо.

— Непослушный мальчишка! — заорал он. — Где ты пропадал? Как ни пойдешь с тобой — вечно ты потеряешься!

Эмилю некогда было препираться.

— Идем!—сказал он. — Ты должен посмотреть коня.

Отец Эмиля и впрямь увидел коня, только уже проданного. Вот невезенье! Эмиль с отцом подоспели как раз в ту минуту, когда барышник из «Моллила раскрыл кошелек, вытащил сотенные и сунул их в руку крестьянину из Туны.

Эмиль разревелся.

— Конь-то смирный? — спросил барышник.

— Куда как смирный,— ответил крестьянин из Туны. Но при этом он косил в сторону и, казалось, думал совсем о другом.

— Конь-то еще не подкован, как я вижу,— сказал барышник, — прежде чем ехать, надо бы подковать...

Эмиль залился горючими слезами, и отцу стало жаль своего невезучего мальчонку.

— Не реви, Эмиль, — сказал он и решительно тряхнул головой. — Мы с тобой купим кулек мятных леденцов, была не была. ..

Он повел Эмиля на базар, где в ярких палатках сидели торговки карамелью и купил ему леденцов на десять эре. Потом он встретил знакомого крестьянина из Лён-неберги, разговорился с ним и забыл про Эмиля. А Эмиль, набив рот леденцами, все еще плакал о коне. Вдруг он увидел Альфреда. На руке у него повисла Лина. У бедного Альфреда был усталый вид, да и не мудрено — ведь Лина семнадцать раз провела его мимо ювелирной лавки, пытаясь затащить его туда, чтобы он купил ей наконец обручальное кольцо.

Понятно, увидев Эмиля, Альфред обрадовался. Эмиль тотчас выложил ему все про коня, и они вместе потужили о том, что в их Катхульте никогда не бывать такому красавцу. А потом Альфред купил Эмилю глиняную кукушку у гончара.

— Это тебе от меня на память об ярмарке, — сказал Альфред, и на душе у Эмиля стало полегче.

— Свистульки небось покупаешь, — попрекнула Лина. — Когда же, наконец, заявится эта комета, давно бы ей пора прилететь.

Но никакой кометы не было видно, да и часы еще не пробили полдень, так что комете спешить было некуда.

А вот Альфреду и Лине пришло время кормить лошадей, да заодно и самим перекусить. Съестные припасы лежали в коробе на повозке. Эмиль увязался было с ними, но вспомнил, что его пригласили на обед к фру Петрель к 12 часам, и стал глазеть по сторонам, где же отец. Хочешь верь, хочешь не верь — его отец снова исчез. Он скрылся в толпе среди всего этого ярмарочного люда: лоточниц, гончаров, корзинщиков, щеточников, торговцев воздушными шарами, шарманщиков и прочих завсегдатаев ярмарки.

— Видали только непоседу! — пробормотал Эмиль. — В другой раз поеду в город — пусть остается дома, сил моих больше нет.

Эмиль не стал унывать, что его отец куда-то запропал. Он уже бывал в городе и знал, где живет фру Петрель, у нее был красивый белый домик со стеклянной веран-