Костёр 1972-10, страница 41

л

И работники вовсе не думали сердиться на Эмиля. Теперь, поразмявшись, они были даже довольны, что на сей раз драка кончилась.

— К тому же на будущей неделе аукцион в Кнас-хульте, — сказал Бультен из Бу и сунул пригоршню моха в нос, чтобы остановить кровь.

Эмиль тут же подскочил к хозяину Кнасх/льта, который тоже был там и видел драку, и продал ему помпу за пятьдесят эре.

— На этом деле я заработал двадцать пять эре, — сказал Эмиль Альфреду, и Альфред начал смекать, что из Эмиля, когда он подрастет, выйдет толк.

Аукцион окончился, и все, собрав купленное в Бак-хорве барахло, заторопились домой. Папа Эмиля тоже отправился домой со своей коровой и свиньей.

Свинью погрузили на повозку, и Лотту-Хромоножку— тоже, хотя папа Эмиля недовольно косился на ящик с курицей. Все думали, что коровушка Релла побредет следом за повозкой, но никто не спросил у нее, что она сама думает об этом.

О бешеных быках тебе доводилось слышать? А знаешь ли ты что-нибудь о бешеных коровах? Могу тебе сказать, что когда корова разозлится по-настоящему, то даже у самых бешеных быков поджилки трясутся и они в страхе разбегаются и прячутся.

Релла всю свою жизнь была самой добродушной и кроткой скотиной, которую только можно вообразить. Но когда Альфред с Линой пришли, чтобы вывести ее из хлева на большак и погнать в Катхульт, она с силой вырвалась от них и заревела так бешено, что все, кто был на аукционе, в ужасе подскочили. Может, она видела, как дрались работники, и подумала: «Аукцион, так аукцион». Во всяком случае, она словно взбесилась, и подойти к ней было просто опасно. Первую попытку сделал Альфред, а за ним — папа Эмиля. Но Релла, опустив рога, с безумными глазами и яростным ревом бросилась на них. Оба — и Альфред и папа Эмиля — бросились наутек словно зайцы, спасая свою жизнь. На помощь прибежали другие крестьяне, но Релла никого не подпускала к своему холму, где стоял хлев.

— Драма-то какая! — сказала Лина, увидев, как хозяин Бакхорвы, торпарь из Кроки, другие хуторяне, а также Бультен из Бу бегут сломя голову, а Релла гонится за ними по пятам.

Папа Эмиля совсем потерял голову.

— Я отдал за это коровье чучело восемьдесят крон! Но с меня хватит! Где ружье? Я ее пристрелю!

Произнеся эти слова, он дрогнул. Но какая польза oi бешеной коровы? Это он и сам понимал, да и другие тоже. Хозяин Бакхорвы принес заряженное ружье и сунул его в руки папе Эмиля.

— Лучше уж ты сам!..

Но тут Эмиль как закричит:

— Стойте, постойте!

Я уже говорила, что он был сметливый мальчонка. Эмиль подошел к отцу:

— Раз ты все равно хочешь ее убить, лучше отдай ее мне.

— А тебе-то на что бешеная корова? — спросил папа Эмиля. — Охотиться на львов?

Но папа знал, что сын умеет обращаться со скотиной,, и сказал:

— Сумеешь довести Реллу до Катхульта, она будет на веки вечные твоей собственной коровой, какой бы бешеной она ни была.

Тогда Эмиль пошел к крестьянину из Бастефалля, тому самому, что купил шесть коров, и вот что он ему сказал:

— А сколько дашь, если я погоню твоих коров до самого Катхульта?

Хутор Бастефалль был далеко, и гнать туда перед собой шесть коров не очень-то весело, это хозяин Бастефалля хорошо знал. Поэтому он тотчас же вытащил из кармана брюк двадцать пять эре.

— Ступай! — согласился он. — Вот тебе монета.

Угадай, что потом сделал Эмиль? Он шмыгнул мимо

Реллы в хлев и отвязал коров, которые там стояли. Едва он выгнал их во двор, как Релла сразу оборвала рев, опустила глаза, словно устыдилась своих фанаберий. Но что делать несчастной корове, когда ее гонят из родного хлева, где остались другие коровы, с которыми она привыкла всегда быть вместе? Она разозлилась и обиделась, но догадался об этом один лишь Эмиль.

А теперь Релла послушно затрусила по дороге вместе с другими коровами, и все, кто был на аукционе, рассмеялись и решили:

— Нет, этот катхультский мальчонка вовсе не так уж прост!

И Альфред тоже смеялся.

— Эмиль Свенссон — скотовладелец, — сказал он.— Теперь у тебя есть конь, хромая курица и бешеная корова, чего бы тебе еще хотелось?

— Ладно, придет время, и у меня наверняка всего станет больше, — спокойно ответил Эмиль.

Мама Эмиля стояла у кухонного окна в Катхульте, поджидая с аукциона своих дорогих. Когда она увидела величественный караван на большаке, глаза у нее полезли на лоб. Впереди молочная повозка с папой Эмиля и Альфредом, Линой, поросной свиньей и Лоттой-Хромоножкой, которая громко кудахтала, радуясь только что снесенному яйцу. За ней одна за другой семь коров и, наконец, гарцующий на Лукасе Эмиль, который своей лопатой поддерживал порядок, чтобы ни одна корова не отбилась в сторону.

Мама Эмиля кинулась на улицу, за ней выскочила маленькая Ида.

— Семь коров! — закричала мама папе Эмиля. — Кто из нас спятил, ты или я?

— Не мы, а корова, — буркнул папа.

Но ему еще долго пришлось бурчать, прежде чем

мама разобрала, в чем дело.

— Спасибо тебе, Эмиль! Но как ты все-таки мог узнать, что моя лопата намедни треснула надвое, когда я сажала хлебы в печь?

Потом она ахнула, увидев нос Альфреда, который стал вдвое толще прежнего.

— Где это тебя так угораздило? — спросила мама Эмиля.